– Саку, самолет, наверное, уже сел, – сказал Рюичиро.

Я оставила его у машины, а сама пошла в зал прилета. И вот, наконец, показался мой маленький брат с ужасающе огромным чемоданом. Он радостно улыбался, вертел головой по сторонам. Весь такой белый и бледный на фоне местных жителей.

Еле сдерживаясь, чтобы не закричать от вдруг нахлынувшей на меня радости, я помахала ему рукой.

Позвать Ёшио на Сайпан было несложно, а вот сделать так, чтобы он действительно приехал, – оказалось нелегко.

Когда я по телефону рассказала маме о своем плане, она задумалась, но уже через минуту сказала: «Хорошо, пусть летит». Оттого, как быстро она согласилась, мне стало немного не по себе. Однако, кроме этого, надо было решить вопрос со школой – получить разрешение на поездку у классного руководителя. Потом было непонятно, как Ёшио, один, без взрослых, полетит в самолете. Но самым большим препятствием оказалась, как ни странно, Джюнко. Она ужасно волновалась, и мне стоило немалых сил успокоить ее. Я без конца названивала домой и, честно говоря, порядком устала от наших с ней споров. Устала повторять, что Ёшио все время будет под присмотром, что едет он ненадолго, и что домой мы полетим уже вместе. Джюнко оставалась непреклонной.

Но, в конце концов, когда мой притихший как овечка и до этого не высказывавший никаких пожеланий брат вдруг разразился слезами и заявил, что больше всего на свете он хочет поехать на Сайпан, вопрос с поездкой решился сам собой.

– Саку, ты черная, как негр! – Это было первое, что сказал мне брат.

– Ну и жара! – Это были его следующие слова. Мы уже вышли из аэропорта, и он, оглядевшись по сторонам, полной грудью вдохнул островной воздух.

Рюичиро ждал нас у машины. Увидев Ёшио, он заулыбался и помахал рукой.

– Рюичиро! Сто лет тебя не видел! – закричал брат и радостно побежал к нему.

Через пару минут огромный чемодан уже лежал в багажнике, а мы выруливали со стоянки. Радость переполняла мое сердце.

– Слушай, тут такой воздух плотный. Как будто здесь целая толпа людей… – сказал брат, нахмурившись, когда мы выехали из аэропорта и как раз проезжали то место, где на меня накатил первый приступ удушья. – Это что, здешние духи, что ли?

– Ага. Ты к ним быстро привыкнешь, – сказала я.

– Только не принимайся за них прямо сейчас, – улыбнулся Рюичиро. – Сперва отдохни немного. Тут есть профессионалы, которым можно доверять. В конце концов, у тебя же каникулы. Побудь несколько дней обычным ребенком.

– С удовольствием! – радостно сказал брат.

При мысли о том, что скоро придется отсюда уехать, на меня каждый раз накатывала невыносимая тоска. В такие моменты все, на чем останавливался мой взгляд, вызывало во мне тягостное чувство: наша спальня в отеле, гидрокостюм, похожий на кальмара, который Рюичиро повесил сушиться на балконе, белые стулья на океанском берегу. Сам океан, стройные пальмы, загорелые люди, соседский пес… Мое любимое дешевенькое кафе, красные тележки в местном супермаркете. Звуки тоже усугубляли мою тоску: звук старого радио, доносившийся из сэндвич-бара, и даже поскрипывание и покряхтывание раздолбанного кондиционера доводили меня чуть ли не до слез.

Мы с Рюичиро прожили на Сайпане всего ничего, но мне казалось, будто со дня нашего приезда сюда прошли годы.

Каждое утро я вставала и шла купаться. Потом съедала сэндвич, стирала и отправлялась в город. А вечером, когда багровое солнце садится в океан, заполняя все вокруг золотистыми тенями, я клала свою усталую голову на подушку и наслаждалась прохладой ветерка, залетающего к нам в окно…

Отдохнув, я обычно пила на балконе пиво, любуясь красотой вечернего, оранжевого океана, затем шла в душ. Вечером мы с Рюичиро где-нибудь ужинали, потом возвращались домой, смотрели телевизор и ложились спать.

Повседневная жизнь была полна маленьких приятных событий. Она не казалась скучной. Напротив, представлялась чудесным сном.

Все было просто до идиотизма и прекрасно до отвращения.

Незадолго до нашего возвращения в Японию мы с Рюичиро поехали покататься по острову на машине.

Сасэко и Кодзуми (они оба были в восторге от моего братца) взяли Ёшио с собой в город на прогулку по сувенирным лавкам и магазинам. Хотя думаю, что они это сделали не столько ради удовольствия мальчика, сколько ради меня.

– Куда поедем?

– Давай сначала в Ботанический сад, а потом где-нибудь пообедаем, – предложила я. Ботанический сад занимал огромную территорию на северной оконечности острова. Один раз я уже была там с Сасэко. В саду можно было выпить фантастически вкусного свежевыжатого сока.

– Отлично. Значит, едем в сад! – сказал Рюичиро и нажал на газ.

Над дорогой струилось тонкое белое сияние. Машин практически не было, только густая зелень пролетала с обеих сторон за окнами. Но как ни густа была эта зелень, сквозь нее то и дело просвечивал блистающий океан. Солнце отражалось от его поверхности и рассыпалось мириадами ослепительных брызг.

Окно, как всегда, было открыто. Ветер обдувал лицо, трепал волосы, забивался в ноздри, и тогда становилось трудно дышать… Запах океана, запах пыльной дороги, белые домики. Люди в пестрых одеждах, мирно идущие по обочине нам навстречу, – они на секунду мелькают в окне и тут же исчезают из вида…

Я открыла было рот, чтобы сказать Рюичиро, что не стоит так нестись, можно ведь и разбиться ненароком, но передумала. Все равно ветер унесет мои слова, развеет их в мелкую звуковую пыль…

Рюичиро вел машину очень сосредоточенно, не отрывая взгляда от дороги. Проносящийся за окнами пейзаж казался далеким, в нем чувствовалась какая-то невыразимая свежесть.

И в голове моей родилась мысль.

Прямо посреди этого обволакивающего со всех сторон мира, посреди летящего пейзажа.

Я ощутила эту мысль всем своим существом. И это ощущение было болезненно – пронзительным, осязаемым до ужаса.

Когда-нибудь нас не будет на этой земле. Ни меня, ни Рюичиро.

Мы станем костьми, прахом. Смешаемся с землей, растворимся в воздухе.

Воздух. Нечто газообразное, обволакивающее земной шар, связывающее страны и континенты: Японию, Китай, Италию – Азию и Европу… Придет день, и мы будем путешествовать по всему миру, подхваченные порывами ветра. Наши тела, такие тяжелые и зримые, исчезнут. Исчезнут наши руки, ноги, плечи, волосы…

Это происходит со всеми.

Точно так же, как это было с Маю. Точно так же, как это было с отцом.

Неизбежный конец всего живого.

Невероятное, восхитительное чувство! Жить здесь и сейчас и вдруг ощутить этой, данной нам всего лишь на время, плотью все-все-все, что только существует вокруг…

Это ощущение было таким сильным, что слезы навернулись у меня на глаза.