Нельзя, однако, отказать в двух преимуществах мусульманскому воззрению на существо Божие. Во-первых, оно если и отрицательного почти сплошь свойства, но зато по тому же самому и просто, как ни в одной другой религии. Лучше всего объясняют это самые победы, одержанные исламом не только наружно, при помощи меча правоверных, но и над сердцами покоренных. Даже и ныне среди малокультурных народов религия эта пользуется гораздо более значительным успехом, чем, например, христианство. Во-вторых, фатализм внедряет убеждение, что никому ничего не приключится, чего не было бы предопределено предвеки, чего не было бы начертано заранее, чего можно было бы избегнуть либо изменить в своей участи. Вследствие этого является сознание, что каждый мусульманин стоит гораздо выше массы неверующих, которым их видимые успехи, самые полные, приуготовляют лишь огонь геенны. Фатализм придает человеку особое достоинство в каждом его жизненном положении, невозмутимое спокойствие в несчастии, признаваемое единогласно всеми, кто проживал более долгое время среди исповедников ислама. В этом отношении действительно ислам по всей справедливости заслуживает названия религии мужей.

Второй догмат, пророчество, не требует никакого дальнейшего объяснения. Учение о грехопадении Мухаммед заимствовал из Ветхого Завета. Чтобы предостеречь людей, учит он далее, от последствий всеобщего грехопадения, дабы отвратить их от всего злого, в особенности же от идолопоклонства, и убедить вернуться к чистому монотеизму, Бог посылал каждому народу, в известное время, пророков, которым через посредство архангела Гавриила объявлял свою волю и которых вдохновлял откровениями. Откровения эти сохранились в Священном писании; так, например, для иудеев и христиан в Торе[123], Псалтыри и Евангелии. Предпоследним пророком был Иисус; он и его предшественники предвещали появление Мухаммеда, а после него никакого другого пророка более не явится. Послан Мухаммед собственно к арабам, но с тем чтобы вообще восстановить повсюду испорченную иудеями и христианами чистую древнюю веру, религию Авраама, как особенно любил он выражаться, т. е. дабы ислам распространился по всему миру. Мухаммед сам по себе обыкновенный человек, как и все другие[124], как и Иисус. Но он носитель последнего и окончательного откровения, которое Бог преподал чрез посредничество его в Коране. Вследствие того, что он восстанавливает смысл прежних откровений, даже расширяет их сообразно измененным потребностям времени, Коран сам по себе — абсолютное откровение, исключительно имеющее значение божеского закона, пунктуальное исполнение которого составляет высшую обязанность каждого правоверного. Естественным следствием усиления понятия о всемогуществе Божием относительно предопределения всего сущего явилось стремление признать постепенно Коран нерукотворенным, предвеки существовавшим у Бога; между тем как вольномыслящие утверждали, что божеское слово — так же как и все — сотворено. А так как, во всяком случае, все учение в совокупности и предписания Корана составляют прямое проявление откровения, то и те положения, которые относятся собственно к гражданской или государственной жизни, признаются неотъемлемыми частями религиозного закона и как таковые неизменны.

Текст Корана, в том виде как он сохранился и поныне, должен, конечно, во всем существенном считаться подлинным равно и для новейшей критики, но понимание отдельных мест не в одинаковой мере обеспечено. Многое темно и истолковывается много различно, встречаются и такие места, значение которых может быть выяснено лишь при помощи исторических фактов, по поводу которых появилось данное откровение. Все эти трудности мусульманское богословие устраняет тем, что собрало с величайшей заботливостью все известия и отзывы о поступках пророка, сообщенные очевидцами, слышавшими о совершившемся собственными своими ушами. Известия эти сохранялись в течение первого столетия устно, далее передавались как предание. Из этих сказаний мы узнаем, как хотел сам пророк, чтобы понимали то или другое выражение в Коране, к какому событию или лицу приурочено отдельное место, в какое время имело место откровение. Рядом сохранено в предании большое число наставлений и предписаний Мухаммеда, которые он сам не считал за прямые божеские откровения, а обнародовал лишь в качестве руководителя общины. Для его ближайших преемников, во всем пунктуально старавшихся следовать его примеру, они при некоторых обстоятельствах давали удобную почву для расширения законодательства Корана, если особенный случай не был предусмотрен в самом писании. Предания эти, так называемая сунна, составляют, таким образом, необходимое объяснение и применение божьего слова к предметам повседневной жизни и служат наряду с Кораном, главным источником, из которого богословы и правоведы — деятельность же их у мусульман почти тождественна — почерпают данные своей научно-духовной системы. Вследствие долгого периода пользования устным преданием явились многочисленные подделки, которые необходимо было отделить от истинного зерна традиции; задачу эту исполнили специальные исследователи преданий, которые и занимают выдающееся место во всей системе мусульманской знати[125].

При особенном пристрастии к предметам, которые с трудом поддаются исследованию, даже на основании источников откровения — это и у нас служило отличительным признаком известного направления схоластической теологии, — обращается мусульманская догматика к учению о загробной жизни, третьей основе ислама. «Человек принадлежит Богу и к нему же должен вернуться» — наипростейшая форма этого положения; но как раз именно в этом пункте Коран дает для отдельных представлений крайне грубые и чувственные картины. Для всего человечества за пределами мира, там, где Бог и ангелы пребывают вечно, все, конечно, сокрыто. Но действительное существование замогильного бытия проявится ужасающим образом для всех отрицателей. В день Страшного суда трубный глас взовет к спящим во гробах, необозримыми рядами предстанут они пред Божий трон, а вдали обозначатся весы, на которых деяния каждого человека будут взвешены. Тогда оба ангела-писца внесут книгу, на которой записан весь дебет и кредит грешника. Над бездной ада перекинут будет мост (сырат), подобный тончайшей паутине, острее лезвия меча. Чрез него должны переходить все души и, смотря по приговору наивысшего, спасенный в одно мгновение очутится на другой стороне, а осужденный низвергнется стремглав в ад и навеки пребудет там. Утехи рая, понятно, описываются в Коране весьма подробно: здесь разрешается запрещенное на земле вино; под тенистой листвой у потоков живой воды ждут отдыхающих правоверных красивейшие юноши, поджидают в качестве супруг стройные девы «большеглазые»[126], а рядом с этим для исключительных, менее материальных натур предоставляется наивысшая цель блаженства — «лицезрение Божье». Очень скверно, конечно, приходится осужденным на адские муки: терпят они или огненную пытку, или ужасный холод, пища их состоит из отвратительных, ядовитых материалов, а стража геенны препятствует всякой попытке к бегству. Все эти представления безгранично преувеличены и разукрашены в позднейшее время. Целые книги наполнены одними только подробными описаниями того, что будет после Страшного суда. Во всех этих описаниях и следа нет силы народного духа, творящего мифы; видимо, здесь разыгралась расслабленная фантазия ученого со всем искусственным безвкусием изобретения; останавливаться над этим предметом не стоит, достаточно будет упомянуть об одном штрихе, составляющем всеобщее верование толпы: существует поверие, что тотчас после погребения души возвращаются на короткое время в тело. Два ангела, Накир и Мункар[127], расспрашивают покойника о земном бытии; сотворившие что-либо особенно злое наказываются тут же и претерпевают телесные мучения.