Это был отчет Рамбана (подписанный всеми акционерами) о проделанной работе «по устранению неблагоприятных пиар-скандалов, связанных с побочными эффектами «Дня в раю». Мультимедийный отчет содержал выдержки из статей желтых изданий, полицейских докладов, медицинских заключений, а также несколько видеофайлов. Оказывается, уже через несколько дней после запуска проекта стало известно о неожиданном «сбое программы». Проблема в том, что высчитать точное время кончины смертельно больного или престарелого пользователя оказалось довольно сложно. Многие из тех, кто воспользовался персональной реальностью, продолжали влачить дни, а то и недели, полные страданий. Я читала свидетельства и интервью, полные жалоб несчастных. Несчастные люди, которые либо смирились со своей участью, либо находили утешение в религии, вдруг со всей остротой ощутили безысходность своего положения. Возвращение в их безнадежную жизнь для них становилось нервной встряской, они умоляли о повторе, требовали сделать персональную реальность постоянной…

Среди таких оказался высокий процент людей, не желавших жить после своего «Дня в раю». Они выбрасывались из больничных окон, душили себя капельницами, вводили себе в вену воздух. Через несколько недель после запуска новости сообщали, что самоубийц было около пяти сотен. Через месяц их число уже приближалось к тысяче. «Не так уж много, если речь идет о миллионах пользователей», отмечалось в отчете. И все же процент самоубийств был гораздо выше стандартного для этой категории. Заголовки желтых изданий были более категоричными.

«ДЕНЬ В РАЮ» – УЗАКОНЕННАЯ ЭВТАНАЗИЯ? – вопрошал один из них.

«УБЬЕМ СТАРИКОВ – ГАРАНТИРОВАНО» – вторил другой, переиначив раскрученный слоган проекта.

Я ужаснулась масштабам и низости всех последующих действий компании. Финансовая часть отчета содержала информацию о чистой прибыли в несколько миллиардов после «компенсаций» страховым компаниям, на которых Августа искусно юридически перевела все стрелки. Указывались суммы выплат за молчание семьям погибших, взятки журналистам и должностным лицам, лицам в больницах за фальсификации статистики и Актов о смерти, включая подавление пиар-скандала за счет выбросов «жареных» новостей, отвлекающих внимание.

Когда огромная махина «Транс-Реалити» включилась на «полный ход», упоминания о «Дне в раю» были вытеснены с верхних строчек другими новостями: коррупционные скандалы, воровство личных данных, сексуальные похождения известных политиков. В мире, где сенсация живет не дольше бабочки-однодневки, ты можешь делать что угодно, не боясь, что об этом будут помнить завтра. Прилагался даже доклад известного политика правительству (того самого, которого я видела с Рамбаном в ресторане). Там говорилось, что делать выводы по статистике самоубийств с несколькими сотнями смертельно больных из более чем полмиллиона участников в 67 странах слишком рано. Нужно было проанализировать все факторы и так далее. Прилагались также полная статистика по региональности и демографии участников плюс план «переформатирования проекта».

«Парламентская комиссия по расследованию не нашла весомых доказательств о том, что решения больных людей расстаться с жизнью вызваны именно использованием продукта «Транс-Реалити», – приходил он к выводу в завершающей части.

«Все это журналистские домыслы, и самые яростные клеветники обязательно ответят за свои слова. Мы мониторим прессу, а юридический департамент готов отстоять доброе имя нашей компании», – говорилось в пресс-релизе Рамбана, который, кажется, так и не пригодился. Контрмеры сработали настолько хорошо, что даже до меня не донеслось ни одного отзвука этого скандала. И правда, кому интересно, как ушли из жизни люди (в итоге их оказалось несколько тысяч), которые и так считали свои последние дни. Уж точно не подкупленным журналистам и продажным врачам, даже более дешевым родственникам погибших.

Отложив планшет в сторону, я обратила взор к тебе. Так, значит, не только из-за своей занятости ты отдалился от меня. Кажется, тебе совсем не хотелось, чтобы я узнала об этой стороне твоей работы. Мне как будто дали пощечину.

Крошечный аэропорт столицы Азовстана с подслеповатым одноэтажным зданием в одном конце и единственной взлетно-посадочной полосой в другом. Покрытие во многих местах потрескалось, и, не будь страна такой засушливой, наверняка из трещин пробилась бы трава. Несмотря на сумерки, воздух был таким жарким, будто из салона самолета мы вступили в огромную духовку. К счастью, присланный президентом «Хаммер»-лимузин ждал нас у самого трапа.

– Тебе раньше доводилось ужинать с президентами? – нарушил ты тишину, когда мы оказались в машине.

– Пару раз, в детстве.

– А в персональной реальности можно встречаться с президентами каждый день! Даже с умершими.

– Вряд ли это доставило бы мне удовольствие.

Ты внимательно посмотрел на меня, пытаясь разгадать перемену в моем настроении. Я не хотела тебя настораживать, погружаясь в долгие разговоры. Поэтому лишь улыбнулась в ответ.

– С кем из правителей ты бы хотел поужинать, Золтан?

– Я хотел бы встретиться с принцем Гаутамой, еще до того, как он стал Буддой, – ответил ты.

Мы еще какое-то время беседовали, хотя я не могла собраться с мыслями, размышляя о прочитанном в самолете. Довольно скоро лимузин заехал на территорию президентского дворца с монументальной отделкой и золочеными колоннами на фасаде, с подсвеченными фонтанами и мраморными львами, с пафосными памятниками, похожими на восковые фигуры, и с нескромным автопарком у входа.

В сопровождении облаченной в деловые костюмы свиты (явно вооруженной) мы прошли по гулким коридорам, где мрамор перемежался золотом, а цветастые ковры – причудливыми изразцами. Двое сопровождающих распахнули перед нами резные двери, и мы вошли в просторный зал с длинным столом посередине. На скатерти лежали золотые приборы, возле тарелок с причудливыми узорами стояли золоченые бокалы, и, кажется, даже цветы в вазах были каким-то образом позолочены.

– Интересно, много гостей ожидается? – спросила я.

Вместо ответа ты поднял глаза к люстре, в которой по всем канонам было бы логично разместить «жучок».

– Я очень доволен тем, как нас принимают, – сообщил ты спустя несколько секунд. – И господин президент – прекрасный человек. Не терпится увидеться с ним.

Я усмехнулась, а тебе удалось сохранить невозмутимое выражение лица. В этот момент двери распахнулись, и в зал вошел президент в сопровождении мальчика лет шести, по-видимому, младшего сына. Президент Азовстана оказался коренастым азиатом, с плотным широким лицом и глубоко посаженными лукавыми глазками. Несмотря на жару, он был одет в глухо застегнутый костюм, зачесывал назад темные волосы, едва тронутые сединой, а также большое внимание уделял своим густым усам, обрамлявшим крепко сжатые губы. На его сыне был золотой халат с алым подбоем. Мне бросилось в глаза, насколько мальчик был серьезным и сосредоточенным. Казалось, он унаследовал от отца лишь самые грозные черты. Я мысленно сравнила его со старшим сыном президента Набилем, который показался мне гораздо более открытым и мягким.