— И мне тоже! — улыбнулась девушка. — Сервант, только не говори, что это ты ее выкрасил!

— Нет, для меня это тоже был сюрприз, — смутился Сервантес.

— Машка, ты своим новым имиджем отвлекла все внимание от закрытия выставки на себя! Так нечестно. — Николя шутливо погрозил девушке пальцем.

— Я больше не буду! А когда мне было? Вы же завтра улетаете!

Еще миг и разговор бы перешел на грустное, но Леся увидела, что в салон вошла и остановилась в нерешительности Светлана.

— Ой! Мама! — вскрикнула она. — Сейчас я ее приведу, познакомлю вас! — И побежала к входу.

Николя одернул рубашку, поправил на руке часы и пригладил пальцами волосы. Наталья и Ирина заметили это и переглянулись, едва сдержав улыбки.

Когда Леся вела Светлану к компании, та на ходу сняла темные очки, положила их в сумочку и с улыбкой стала присматриваться к двум парням.

«Сервантес не француз, значит, большая Леськина любовь — вот она. И правда, немалого роста, худой, темноволосый, симпатичный, глаза добрые, волнуется… Он! А кто же мама? Женщин тоже только две, примерно моего возраста, одна стройная, другая полнее, а может, и немного старше, тоже сканирует меня глазами — она! Точно она, «сватья»! Стоп! Назад. Вторая женщина… Вторая, та, стройная… Кто она? Откуда же?..»

— Мамочка, знакомься! Это Наталья, сегодня закрытие ее выставки, вот тут ее работы, — оглянувшись, затараторила Леся. — Ну а еще она мама Николя, вот, это он. — Девушка взяла парня за руку, и тот, улыбнувшись, от волнения закивал ей. — А это Маша, мы с Сервантом разрисовывали ей машину. — Маша мотнула рыжей копной и тоже кивнула. — Это ее мама и братик…

Вдруг Ирина, которая все это время вглядывалась в Лесину маму, широко открыла глаза, подняла руку и, указав на гостью, спросила:

— Светлана?! Вы — Светлана?!

— Ира!!!

И вся компания удивленно замерла, наблюдая за тем, как две женщины, глядя друг другу в глаза, приближаются, будто в замедленном кино, и, уже находясь почти впритык друг к другу, останавливаются, оглядываются на своих детей, потом не на своих, какой-то миг еще соображают и, не произнеся ни слова, обнимаются…

Павлуша смотрел, наклонив голову, он вообще не очень понимал, что тут происходит и надолго ли это все, потому что ему нужно было собираться в дорогу. Маша с Лесей смотрели то на мам, то друг на друга и тоже мало что понимали. Наталья, Николя и Сервантес терпеливо ждали объяснений, но женщины начали говорить, обращаясь друг к другу:

— Светлана! Это уже чистой воды безобразие! Обещала позвонить, встретиться, и вот так… — нестрого ругалась Ирина, разглядывая женщину, которую, увидев мимоходом в метро, и не узнала бы. — Сколько лет от последнего звонка прошло? Пятнадцать, не меньше! А не виделись мы… Ой-й-й…

— Да я вспоминала о тебе, Ирочка, сколько раз вспоминала! Сначала нечем было хвастаться, а потому и встречаться не очень хотелось. А позже где-то потерялась та обертка от печенья с твоим телефоном, хоть и долго я ее берегла вместе с документами и клееночками, где написано «26 декабря, 4:30, девочка». — Светлана обняла Ирину за плечи. — Так это та самая соня? — Она глянула на Машу.

— Она! — засмеялась Ирина. — Машка-соня. А это твоя Олеся? Да как же это?! Мы ведь уже не раз с ней встречались, да и крестник Николка… Ой, что-то у меня голова кругом… Как же это все так сплелось в узел?! Наташа! Ты хоть знаешь, чья Леся дочка?! Это Светлана! Ну, вы тогда не встретились в роддоме, но я сколько раз рассказывала, да и звала их в гости, дети все-таки в один день родились, почти побратимы!

— Ничего себе! Так это Лесина мама звонила тебе раз или два в год, чтобы поздравить с днем рождения Машуни? Ничего себе! Точно! Мы же на днях, когда у вас ужинали, выяснили, что все они Козероги, только Маша двадцать пятого к полуночи, а Николка и Леся двадцать шестого с утра родились!

Взрослые дети стояли ошарашенные тем, что происходило.

— Николя, а разве мы с тобой в один день родились? — удивилась Леся. — И ты знал?

— Да, но я как-то забыл тебе сказать. Машка говорила, как вы тогда в Октябрьском дворце передали друг другу эстафету дня рождения. А мы ведь с ней «близнецы-братья», — засмеялся Николя.

— Выходит, вы все в одном роддоме родились? — удивленно спросил Сервантес.

— Выходит, что так, — развела руками Наталья, уже совсем забыв, по какому поводу все здесь собрались.

— Ууууу… — прогудел Сервантес. — И меня теперь исключат из этой славной компании, как не там рожденного?

Все засмеялись, женщины еще раз с любовью, будто по-новому, посмотрели на детей, и им было бы о чем поговорить, но подошла Аня и сообщила, что сейчас начнется короткая официальная часть закрытия выставки, даже появилась какая-то корреспондентка, и всех приглашают в комнату, где подготовлен импровизированный конференц-зал для участников.

У Светланы в кармане заиграл мобильный, она извинилась, сказала, что сейчас присоединится, и пошла к входным дверям, чтобы поговорить на улице. Кто звонил, было ясно, потому что мелодия у этого абонента стояла особенная.

— Света, у тебя совесть есть? Ты где вообще? Охрана сказала, что ты куда-то уехала и вряд ли вернешься.

— Ну, не шуми, не шуми! Да, я не в офисе. А чего ты туда поехал, если мы не договаривались? У меня есть и другие дела.

— Вижу большой прогресс в наших отношениях. Я уже последний в очереди твоих дел…

— Ты же знаешь, что первым тебе быть не судьба.

— Но я не хочу быть последним! Я думал, ты тоже соскучилась за две недели… А ты не разрешила встретить вас в аэропорту, утром на работу махнула с водителем, в обед совещание устроила, а под конец дня вообще пропала. Ты где, а? Или ты от меня прячешься?

— А чего это ты мне устраиваешь допрос с пристрастием, будто ревнивый муж? Не имеешь права! — хмыкнула Светлана, отойдя от бровки тротуара, где как раз парковалась солидная машина.

— Мне нужно тебя увидеть. Я хочу посмотреть тебе в глаза! Что ты за женщина?! За столько лет ты который раз устраиваешь наш развод, не доведя ни разу до брака!

— Да нет, дорогой. Никакого развода. Я тоже соскучилась. Просто так сложилось. Меня Леся попросила быть с ней в одном месте.

— Соскучилась?! Соскучилась!!! Я сейчас приеду! Скажи, где ты? А я уже думал, ты опять… А может… может, именно после разлуки ты поймешь, как нам плохо, когда мы не вместе. Может, порубим все в щепки, а? Я так психовал эти две недели, если бы ты знала! Еще эта дочкина свадьба… И наша серебряная к ней…

— А у меня Леська влюбилась… во француза. Не нашла кого-нибудь поближе…

— Ого! Только мать из дому, а она где-то француза подцепила. А вроде сидела тихо после того своего, хвостом не крутила. Стой, Света! Светланочка! Так это же новый этап жизни! Все! Дети переженятся, отойдут, а мы еще не старые… Долг свой выполнили…