— Тогда в ее меню будет «Дом Периньон», как только я сумею его заказать.

— Я позабочусь об этом. Приятно делать что-то по-настоящему полезное.

— Тогда не жалей расходов, Сельма.

— Не пожалею. Спокойной ночи!

— И тебе, — негромко сказал Сэм и улыбнулся, как будто впервые за целую вечность.

После унылого ужина супруги Фарго рано отправились спать, но несколько часов спустя тишину номера разорвал резкий сигнал телефона Сэма. Мужчина сонно нащупал выключатель лампы и, щелкнув им, ткнул в кнопку маленького мобильника.

— Алло? — спросил он хриплым голосом.

— Сэм, старина, я проверил перевод манускрипта и просмотрел ваши снимки пиктограмм! — услышал он взволнованный голос Кемпа. — И должен сказать, меня не убедили причины, по которым вы поместили гробницу там, где, по-вашему, она находится.

— Лазло, ты в курсе, который час?!

— Не имею ни малейшего понятия. Извини, если уже поздно. Я думал, ты жаждешь дурных новостей.

— А можно обсудить это утром?

Вздохнув, Сэм прищурился на светящийся циферблат часов возле кровати и уточнил:

— Или просто чуть попозже?

— Несомненно. Я просто хотел, чтобы ты знал. И мне бы очень хотелось отправиться в недавно открытую гробницу, чтобы лично увидеть пиктограммы. Фотографии раскрывают не все.

— Усек. Я позвоню тебе, когда рассветет.

— Отлично. Буду ждать.

Фарго выключил свет, и Реми шевельнулась рядом с ним. Он тихо выдохнул, когда жена придвинулась ближе.

— Все еще думаешь, что это была хорошая идея? — пробормотала она.

Но Сэм уже спал.

Потрепанный голубой грузовик «Форд» с грузом бросовых деревянных брусьев трясся по земляной дороге, которая тянулась вдоль территории склада строительных товаров на окраине Мехико. Склад был закрыт на неделю, но за высокой бетонной стеной, окружавшей складские здания, все равно стояли три машины: черный «Кадиллак Эскалада», белый «Линкольн Навигатор» и высокий «Хаммер Х2» с громадными колесами.

В небольшом подсобном здании сидел голый по пояс Карлос Рамирес, привязанный к деревянному стулу. Лицо его было изуродовано синяками, спинка стула едва удерживала его скрученное веревками обмякшее тело, и он с трудом дышал. Реджинальд расхаживал перед ним, держа в зубах тлеющую сигарету, и с искаженным от бездумного гнева лицом взвешивал только что полученную информацию.

Потом он вернулся к пленнику и снова ударил его: раструбы водительских перчаток британца уже были скользкими от подсыхающей крови. Карлос издал булькающий звук: он едва заметил этот удар после множества других, полученных раньше от своего взбешенного мучителя.

— Мне казалось, ты сказал, что разрешение уничтожено. Ты солгал. Ты пожалеешь об этом, — прошипел Реджинальд. В каждом его слове слышалась неприкрытая зловещая угроза.

Рамирес наклонился вбок и сплюнул на пол рядом с туфлями похитителя ручной работы.

— Так и… было. Когда вы похитили меня, оформление разрешения… должно было прекратиться, — выдавил он. Сознание его то мутилось, то прояснялось — боль терзала его тело.

— Очевидно, что оно не прекратилось! Наши источники только что рассказали, что разрешение Фарго вести раскопки в сотрудничестве с Государственным институтом антропологии и истории в настоящее время прошло все инстанции и получило высочайший приоритет.

— Я… Это другое разрешение… не мое… Вы держите меня… Несколько дней… Наверное, это… новое, — пробормотал Карлос едва различимо.

Потом подбородок его упал на грудь: он потерял сознание.

Реджинальд для полной меры врезал пленнику сбоку по голове и потряс его ноющей после ударов рукой. Потом он некоторое время рассматривал потерявшего сознание археолога, и ярость его постепенно утихала. Англичанин еще немного порасхаживал туда-сюда, после чего сорвал перчатки и с отвращением швырнул их на пол, а затем вышел из комнаты.

В соседнем кабинете на него уставились поросячьи глазки сидящего за дешевым металлическим столом смуглого испанца лет тридцати пяти с лицом, изуродованным шрамами от прыщей. Двое мужчин помладше сидели возле дверей с автоматами Калашникова на коленях, глядя в никуда.

— Ну? Вы что-нибудь выяснили? — спросил Фердинанд Гуерреро, шеф наркокартеля «Лос-Сетас».

Это была самая жестокая в Мексике международная преступная организация, протянувшая щупальца в такую даль, как Африка, Европа и Южная Америка, равно как и во все главные города Соединенных Штатов.

— Нет. Он заявляет, что это не та… проблема… которая меня заботит, — ответил Реджинальд.

— Может, он говорит правду? — спросил Фердинанд.

Мягкий голос не вязался с его толстым, сломанным в драках носом и вечной насмешливой ухмылочкой.

— Неважно. Его отсутствие не дало нам достаточно времени, чтобы успели одобрить нашу заявку на проведение раскопок.

Британец расстроенно пнул другой металлический стол — в тесном пространстве звук удара был похож на взрыв. Их агент раздобыл им и манускрипт, и перевод. Немного денег, чтобы подмазать адъюнкт-профессора, имевшего проблемы с наркотиками и по уши увязшего в связях с Гуерреро — и у них появилась копия пропавшего разрешения, благодаря которой они точно знали, где именно в Теотиуакане следует искать.

— Что вы хотите, чтобы мы с ним сделали? Вышвырнули? — спросил Гуерреро. — Если от него больше нет пользы…

Он заглянул под стол, чтобы рассмотреть серебряные носы своих ковбойских сапог «Лагарто острич».

Реджинальд с усилием овладел собой и небрежно махнул рукой:

— Полагаю, под «вышвырнуть» вы имели в виду — «прикончить»? — Некоторое время он молчал, обдумывая эту мысль, потом заговорил снова: — Он может меня опознать…

Его собеседник засмеялся влажным, лишенным юмора смехом:

— Можно сказать и «прикончить». Для вас важно, в какое именно время это будет сделано?

— Давайте подождем до конца недели, чтобы все выглядело так, будто похищение пошло не по плану. А вообще, если у вас есть возможность связаться с его семьей и запросить большой выкуп, это могло бы принести барыши, — предложил Реджинальд. — Легкие деньги за ваши хлопоты.

Гуерреро сощурился:

— Я назвал цену за свои услуги.

Реджинальд почувствовал опасность и немедленно дал задний ход:

— Конечно. На эту сумму мы с радостью дадим вашей организации скидку при следующем заказе. Я имел в виду добавочные деньги — скорее, поощрительную премию.

Фердинанд снова засмеялся и хлопнул ладонью по столу:

— Ха! Вы забавный человек. Куда забавнее вашего брата, да? Но выражения у вас с ним одинаковые. «Поощрительная премия»!