Она вошла в комнату и сразу опустилась на подлокотник кресла у стены. Арсений испугался:

– Что случилось? Куда ты ходила?

Она громко икнула. Арсений выбрался из-за стола, присел перед ней на корточки и попытался поймать блуждающий расфокусированный взгляд.

– Я хотела посмотреть на дом, в котором ты жил, – тихо сказала Даша. Ее глаза, не переставая, метались по комнате, словно искали, за что зацепиться. – Подошла, а там полно милиции. И «скорая помощь». – Она закрыла лицо свободной рукой. – Это когда-нибудь кончится?

– Кто? – спросил Арсений, ничего не уточняя.

Даша прикусила губу и проглотила комок в горле.

– Двое, – сказала она. – Мужчины. Одного ты знаешь. Ну, тот, красивый… – Дождалась кивка Арсения. – Второго знаю только я. Тот, который сделал мне укол. Мужчина из банки с формальдегидом. – Она помолчала. – Говорят, они братья.

– Кто говорит?

– Охранник в вестибюле видел их паспорта. – Даша не сдержалась и громко всхлипнула. – Знаешь, как называется фирма, в офисе которой их нашли? «Блюз»! Интересное совпадение, да?

Арсений поднялся и пошел к бару. Достал початую бутылку виски, щедро плеснул на дно стакана. Одним движением опрокинул жидкость в рот, сморщился и проскрипел:

– Фу, гадость какая!

Даша закрыла лицо обеими руками и громко зарыдала. Арсений оглянулся и плеснул в стакан дополнительную порцию. Вернулся, присел на корточки и поднес стакан к ее губам.

– Выпей.

– Я больше не могу! – закричала Даша и оттолкнула его руку. Виски плеснуло через край, и Арсений едва удержал стакан мокрыми пальцами. – Кто это делает? Почему? Я хочу уехать отсюда, слышишь? – Она ударила кресло ногой. Вторая нога болталась в воздухе. – Мне плевать, что эта сумасшедшая стерва со мной сделает! Я уезжаю! Сегодня же! Слышишь?!

Арсений поставил стакан на ковер, встал на колени и прижал ее голову к своей груди.

– Тише, – попросил он. Толстый свитер глушил рыдания, как шерстяной кляп. – Не так громко, Даш. Тут и у стен есть уши.

Зрачки ее глаз расширились.

– У стен?.. – Она посмотрела на соседнюю стенку с каким-то диким безумным выражением. – Это она, да? Твой банный лист на заднице? Нора? – Даша вскочила с подлокотника и вытерла мокрые глаза. – Я иду к ней, – сообщила она деловито. – Пускай посмотрит мне в глаза и скажет, что она тут совершенно ни при чем. Гадина проклятая. «Не беспокоить»! – передразнила она табличку, второй день висевшую на двери соседнего «люкса». – Я ей покажу, «не беспокоить»…

Даша метнулась к выходу. Стакан опрокинулся на ковер, виски растеклось и тут же впиталось в ворсистое покрытие.

Арсений вздохнул. Это истерика. Рано или поздно все должно было кончиться именно так. Странно, что Даша держалась так долго.

Он взял мокрый стакан, поднялся с колен и вернул его в бар. Поставил на салфетку, посмотрел, как расползается влага на мягком бумажном квадратике.

Снаружи донесся звук удара.

– Открой! – орала Даша. – Я все равно не уйду! Открывай немедленно! Ну?!

Она снова заколотила в дверь. Арсений покачал головой и пошел на звуки боя.

Даша, повернувшись спиной к двери соседнего «люкса», била по ней ногой, размеренно и яростно. Табличка с категоричной надписью «не беспокоить» вздрагивала на ручке в такт ударам.

– Открой! – закричала Даша в третий раз. – Открой мне, слышишь, ты, гадина?! Я сейчас охрану вызову!

Арсений взял ее за руку. Даша дернулась:

– Отпусти!

– Не делай глупостей, – урезонивал он.

– Да пошел ты! – завизжала она вне себя. – Кто ты такой, чтобы мне указывать?! Чтоб ты провалился вместе со своей книгой! Это моя жизнь! Моя жизнь, понимаешь ты, мечтатель хренов?! Я не хочу умирать! Даже ради твоего великого искусства!

Она снова двинула ногой в дверь. «Ничего не поделаешь, – решил Арсений, – придется принимать кардинальные меры». Зажал ей рот ладонью и втащил обратно в номер. Даша билась как сумасшедшая, выворачивалась, даже попыталась лягнуть его под колено. Но Арсений был начеку, и фокус не получился.

Даша упала на пол. Длинные волосы рассыпались по плечам и спине, глаза блуждали по сторонам. Она дышала с громким хрипом, как продавец мороженого из детства Арсения.

– А ты не сильно удивился, – сказала вдруг Даша, глядя на Арсения снизу вверх.

Ему не понравились ее интонация и выражение глаз.

– Не удивился, – подтвердил он и присел рядом. – Я предполагал что-то подобное.

Арсений достал из заднего кармана брюк сложенный блокнотный лист и протянул Даше. Минуту она смотрела на него, тяжело дыша, потом вытерла руки о джинсы. Арсения поразил этот размеренный степенный жест. Так вытирают руки взрослые женщины у плиты, прежде чем взять чистую посуду.

– Что это? – спросила она почти нормальным голосом. Серо-голубые глаза с воспаленными прожилками уставились на него.

Арсений жестом приказал: прочти.

Даша развернула лист. Пробежала взглядом три коротких слова, написанных знакомым почерком с наклоном влево, легла на спину и уставилась в потолок.

– Как пишется слово «глупость»? – вдруг спросила она.

– То есть? – не понял Арсений.

– Два «п» или одно?

– С ума сошла? – удивился Арсений. – Разумеется, одно!

Даша села и протянула ему записку.

– В таком случае с ума сошла не я, а эта гадина, – уронила она спокойно, поднялась и скрылась в ванной. Через несколько секунд оттуда донесся шум воды.

Арсений расправил прямоугольный лист и перечитал короткое предложение.

«Не делайте глуппостей».

Так и написано, «глуппостей». С двумя «п».

Арсений поднялся с пола и пошел в кабинет, сосредоточенно хмурясь.

Странная вещь – подсознание. Арсений знал одного потрясающе образованного литератора, который писал слово «галерея» с двумя «л», сколько бы корректор ни ругался. Для другого его приятеля слово «ужасный» всегда выглядело как «ужастный», и ничего нельзя было с этим поделать. Если бы ребят попросили произнести слова по буквам, они бы ответили правильно. Подсознательные ошибки человека – это его литературные отпечатки пальцев. Спросите любого редактора, который правит рукописи одного автора.

– Я где-то видел такую ошибку. – Арсений сел за письменный стол, не сводя глаз с записки.

– Где? – Даша стояла в дверях, бледная, умытая и собранная.

– Где ты видел такую ошибку?

Арсений беспомощно покачал головой.

– Прямо на языке вертится. – Арсений положил записку на стол и стиснул голову обеими руками. – Вот прямо рядом… – Он взлохматил волосы и изо всей силы стукнул кулаком по столу. – Черт! Не помню!