Но Сэм Кроткий, надвинув на лоб свою легкомысленную соломенную шляпу с узкими полями, смотрел в сторону и молчал. Он выглядел курортником, которого занесло сюда попутным ветром из Майами. Ясно, он хочет сказать, что надо садиться на машины и пока не поздно мотать отсюда. Глеб Кусов теребил воротник гавайской рубашки, хмурился, покусывая нижнюю губу. Только третий парень, имя которого выскочило из головы, улыбался и кивал головой. Это был плечистый богатырь, бывший боксер, с тяжелой челюстью и сплющенным носом.

— Ты пойдешь со мной, — сказал Тухлый бывшему боксеру.

Они обошли сарай и вернулись к тому месту перед домом, где оставили машины. На заднем дворе оказались какие-то постройки, похожие на курятники. Заглянули туда, внутри столярная мастерская. Верхний свет не горел, виден верстак, инструменты. На потолке колышется паутина. Когда вышли из сарая, Тухлый вдруг ясно увидел за изгородью темный силуэт человека. Силуэт двигался по полю слева направо. Не целясь, Тухлый выстрелил от бедра. Человек пропал в тумане. Непонятно, то ли удалось подстрелить его, то ли он спрятался за ближней кипой сена и теперь сидит, ожидая смерти.

— Вон он, — Тухлый показал вперед, туда, где за изгородью начиналось поле, терявшееся в густой полосе тумана. — Заходите с той стороны.

Тухлый пролез между перекладинами загородки. Он подумал, что Радченко допустил ошибку, он оказался на открытом пространстве, сам себя загнал в ловушку. Эта мысль мелькнула и больше не появилась. Оказавшись на поле, ровном и плоском, Тухлый с опозданием понял, что теперь и сам превратился в отличную мишень. Тут негде спрятаться, разве что за кипой сена. Но и эта позиция не лучшая.

Двигаться приходилось медленно. К подошвам, липла мокрая глина. Ботинки скользили по грунту, словно по льду. Он оступался, взмахивал руками, чтобы сохранить равновесие и не упасть. Впереди виднелось поле, уходившее в неизвестность, в непроглядную белую мглу. Справа в двадцати шагах от него с ружьем наперевес крался Сэм Кроткий. Он ставил ноги осторожно, словно сапер на минном поле. Прислушивался и шел дальше. Слева шагал бывший боксер, он держал пистолет в полусогнутой руке и щурил глаза, будто плохо видел.

Из тумана выступали контуры сенной кипы. Видимо, недавно по мокрому грунту проехал трактор, оставив глубокий след, теперь колеи были полны мутно-серой влаги. Тухлый поскользнулся, едва не упал в колею, разозлился еще сильнее. Он подумал, что надо дойти до следующей кипы сена, остановиться за ней и выждать. Тут такая игра — у кого крепче нервы, тот и победит.

Тухлый кожей почувствовал, как откуда-то сбоку, дунуло ветерком. Это добрый знак. Если ветер наберет силу, то быстро разгонит туман. Тухлый подумал, что Радченко тоже не спит. Он закончит свое дело скорее, чем туман рассеется. Как этот адвокат видит сквозь туман, если в десяти шагах ничего не разглядеть. Ответ один: он умеет стрелять на звук и не мазать. Он попадает в цели, когда они движутся, издают звуки. Этому фокусу не так просто научиться, но этот субъект где-то научился. Радченко оказался не бумажной душой, завядшей в пыльных кабинетах. Он оказался тертым калачом.

От этих мыслей становилось страшно. Тухлый снова поскользнулся, взмахнул руками, едва не выронил пистолет, и упал. Тут ударили выстрелы, несколько сухих пистолетных хлопков. Ему повезло, пули прошли верхом, не зацепили. Тухлый, выругавшись, поднялся с земли. Он не увидел впереди ничего, только белую мглу тумана, но все-таки выстрелил. Разрядил остаток обоймы, перезарядил пистолет. Он подумал, что промазал. Воздух был насыщен влагой, он гасил звуки, искажал их. Откуда прилетели пули, непонятно.

Тухлый огляделся, но не сразу понял, что произошло. Глеб Кусов куда-то исчез. Бывший боксер валялся на боку. В последнюю секунду перед смертью он что-то увидел прямо перед собой, выставил вперед свободную руку, словно пытался защититься ладонью от выстрелов. Пулей ему оторвало указательный палец. Теперь этот полусогнутый палец, лежал в десяти футах от тела. Лицо боксера было залито кровью. Один раз посмотришь, и ясно — этот уже не встанет.

Справа распласталась фигура Сэма Кроткого. Он отбросил в сторону ружье, не сделав ни единого выстрела. Ноги выше колен попали в колею, заполненную водой. Высоко, до самой груди, задрался летний пиджак и клетчатая рубашка. Соломенная шляпа лежала далеко в стороне. Сэм получил ранение в живот и грудь, еще одна пуля чиркнула по шее. Забыв об опасности, Тухлый бросился к нему, опустился на колени. Сэм беспокойно ворочался, рукой он зажимал рану на шее, кровь попадала в рукав пиджака.

— Сволочь ты, — сказал Сэм. — Падаль. Какого черта, блядь… Надо было… Надо было все отменить…

— Заткнись, — сказал Тухлый, понимая, что Сэм Кроткий прав: надо было действовать иначе. Надо было взять хитростью, но теперь уже ничего не поправишь. — Лучше лежи и молчи. Потерпи. Я вытащу тебя. И живого довезу до врача.

— Лучше сам попробуй добраться, — лицо исказила то ли презрительная ухмылка, то ли гримаса боли. — Добраться до врача. До… До… Доберись живым, гад.

И тут раздались три сухих пистолетных хлопка и сдавленный крик. Тухлый подумал, что кричал Глеб Кусов, значит, пришла его очередь умирать. Тухлый вытащил платок, постарался зажать рану на шее Сэма, но только перепачкался кровью. Когда Сэм вдыхал воздух, из груди выходили какие-то странные чавкающие звуки. С губ слетало облачко прозрачного пара, а изо рта пахло свежим алкоголем. И когда он успел хлебнуть? Надо же…

Сэм закатил глаза и стал дышать чаще.

— Слышь, Сэм…

Сэм уже ничего не слышал. Поднявшись, Тухлый пошел назад, к машинам. Если будет шанс, он попытается уйти на четырех колесах. Возле изгороди он натолкнулся на тело Глеба Кусова. Он лежал на спине и смотрел куда-то в даль. Он получил две пули в грудь и одну в голову. Когда Кусов увидел подстреленного Сэма, он струсил и побежал обратно. То ли хотел спрятаться в столярной мастерской, то ли забежать в дом. Теперь это не имеет значения.

Тухлый набрал побольше воздуха и крикнул:

— Эй, Радченко, иди сюда. Поговорим как мужчины.

Голос звучал глухо, словно звук проходил сквозь вату.

— Мы можем договориться, черт побери, — Тухлый вытер губы ладонью. — Давай попробуем.

Никто не ответил. Тухлый нагнулся, пролез под верхней перекладиной изгороди. И только сейчас вспомнил, что ключи от машины остались в кармане Сэма. Значит, надо возвращаться. Он стоял на месте, взгляд блуждал по сторонам. Надо возвращаться…

Он сделал пару шагов назад к изгороди и тут ударили выстрелы. Пуля пробила верхнюю перекладину, отломила ее от столбика. Вторая пуля вошла в бок, под ребра. Третья ударила в грудь, когда Тухлый уже падал. Грудь обожгло, он почувствовал, как внутри, в живой плоти, остывает горячий свинец.

Радченко появился через минуту. Он присел на корточки, обшарил карманы Тухлого. Что-то сказал, но Тухлый не понял слов. Теперь ему казалось, будто он летит куда-то в пропасть, падать еще долго, но остановить падение нельзя, зацепиться не за что и, главное, сил нет. Он закрыл глаза и вспомнил то, к чему мысленно возвращался в последние дни и часы прожитой жизни. Он увидел лицо отца на больничной подушке. Кожа серая, всосанные щеки. Он сильно похудел за последнее время. Отец что-то говорил, кажется, звал к себе.