Всё шло своим чередом. Дети резвились. Кристина болтала с бабулей. Селена вязала. Я бдела.

И тут, как всегда, на сцену выпрыгнул нежданный персонаж.

Лесневский шёл с огромным букетом наперевес и с таким решительным выражением на лице, будто собирался брать штурмом Бастилию.

А я уже думала, что избавилась от него навсегда.

Анна

— Анна! — по Лесневскому явно плакали театральные подмостки. Правда, актёришко из него так себе — слишком пафосный и ненастоящий, но зато фактура — выше всяческих похвал. Колоритная.

— Что за фрукт? — сквозь зубы поинтересовалась Кристина.

— Скорее, крендель, — вздохнула я, наблюдая, как спешит Лесневский к нам.

— Ну нет. На хлебобулочного урода он не похож. Скорее на бога, — оценивающе разглядывала Игоря Димкина тётка.

— Хочешь, сосватаю? Будешь богиней. Есть только несколько недостатков.

— Каких? — деловито поинтересовалась Кристина, но ответить я не успела: Лесневский достиг цели, то есть приблизился к нашей лавочке, где мы заседали женсоветом, пока мальчишки играли с другими детьми.

— Прости меня! — проорал он трагически, но искренне. — Я виноват!

Я вдруг побоялась, что он на колени бухнется при всём честном народе. Игорь мог. Что-что, а каяться он умел. Как и косячить, впрочем. Вся его искренность терялась на фоне тотальной слежки, а уж про пощёчину я вообще молчу. Но разыгрывать из себя оскорблённую невинность не стала. Может, потому что мне от Лесневского не нужны были ни извинения, ни раскаяние, ни красивые жесты.

— Я не держу на тебя зла, — проговорила осторожно. Глаза у Лесневского радостно блеснули. Зря. — Есть лишь одно «но». Я хочу, чтобы ты понял: нас больше ничего не связывает. Мы расстались. И назад возвращаться я не собираюсь.

Рука с букетом поползла вниз. На лице сменилась целая гамма чувств: злость, отчаяние, вина. Как всегда, застрял он на упрямстве. Этот мужчина умел упрямиться до последнего.

— Что тебе не хватало, Анна? — выдвинул он вперёд подбородок. — У тебя было всё. Я тебе работать разрешил, ждал, пока ты созреешь родить ребёнка, баловал всячески.

Ну, да. Мой великий благодетель. И вроде бы ничего плохого не сказал, но эта выстраданная им правда слишком напоминала ситуацию, когда нашкодившего щенка злая хозяйская рука целенаправленно тычет в лужу.

— И вместо всего этого ты предпочла уехать в другой город и устроиться прислугой в чужой дом. Возиться с чужими детьми, вместо того, чтобы рожать своих. Что ты приобрела вместо того, что потеряла?

— Он всегда такой страстный? — бормочет Кристина и с едким прищуром вглядывается в Лесневского.

— О, да. Иногда его прёт, — киваю я. Лесневский захлёбывается словами и умолкает на миг.

— Это вы обо мне сейчас? — холодно интересуется он. Лицо становится жёстким, взгляд недобрым. Мы его задели.

— А с чего, позвольте спросить, вы припёрлись сюда и вытираете ноги об мою почти сестру? — наезжает на него Кристина. — И кто сказал вам, что Аня — прислуга? Что за буйные фантазии? Она — член семьи. Нашей. А вы кто?

— А я её жених! — рычит Игорёк. — И пришёл с добрыми намерениями, — бычит он шею, отчего всем становится понятно, какой он добрый.

И тут случается то, чего никто не ждал.

— Аня — наша! — налетает на Лесневского Мишка. Кидается на него яростно и даже захват пытается сделать. Но куда восьмилетнему ребёнку против почти двухметрового шкафа? Хотя Игорёк и покачнулся, все видели! — Чё припёрся? — бодается Мишка, а рядом Ромка в ногах у Лесневского путается.

Я в страхе кидаюсь вперёд. Он же большой! Не хватало ещё, чтобы детей покалечил! Но пока я мчусь, Ромка успевает укусить моего экс-жениха за ногу. К чести Лесневского, он устоял. Дёрнулся, но не посмел детей трогать. Всё же он нормальный, Игорь. Просто немного альфа-самец с замашками господина.

И вид у него был жалкий, растерянный. Не ожидал. Да и кто бы мог подумать… Мои защитники. Мои бедовые мальчишки…

— Тронешь детей — убью! — грожу я Игорьку и оттаскиваю от него Ивановых. Но Игорь и не пытается с места тронуться. Стоит столбом, с букетом этим дурацким.

— Анька! — слышу я рёв разъярённого мамонта. Но для меня сейчас эти звуки — самые лучшие. Димка. Откуда он тут взялся? Прям вовремя. В самый разгар нешуточных разборок. Несётся через парк, как спринтер.

— Ты, сынок, не злись, — хлопает по руке Игорька баб Тоня. — Пошто тебе наша Аня? Много других девушек вокруг. А наша давно наша, понимаешь? Не твоя. Так что успокойся давай. Цветочки вон красивые, прям замечательные цветочки, — воркует она, хищно поглядывая на букет.

Лесневский, как во сне, протягивает баб Тоне свой шикарный веник. Морщится. Видать, Ромка его сильно покусал.

— У меня зуб шатается, — жалуется ребёнок. — Только ты меня к стоматологу не веди, ладно?

Я обнимаю Ромашку и целую в макушку.

А потом заслоняю Игорька грудью. Иванов рядом. Злющий, как чёрт. Или огнедышащий дракон.

— Тихо, тихо! — поднимаю руки, но Иванов не в себе.

— Ещё раз появишься — не обижайся! — кричит он. Мы его с мальчишками обездвиживаем. Кидаемся втроём. Ему ничего не остаётся, как сграбастать нас в объятья и прижать к себе так, что аж дух захватывает.

— Зачем он тебе нужен, Анна? — делает ещё одну попытку Игорь. Вот же твердолобый. — Он же женатый, дети у него. И ты как рабыня. Нашёл дурочку и пользуется.

Иванов дёргается так, что ещё немного — и мы не удержим. Может, оно и к лучшему. Дал бы Лесневскому в табло — и, глядишь, мир стал бы светлее. Но как-то мне не хочется, чтобы он при детях… Да и Лесневский помощнее Иванова будет. Он борьбой занимался. Мало ли.

— Тебе, наверное, не понять, — смотрю я на Игорька. — К тому же, это моя жизнь. А со своей жизнью я могу делать, что хочу. И если я ошибаюсь, это будут мои ошибки. А ты молодец. Сделал всё возможное. Пять с плюсом. И уходи уже, ладно?

— Не ладно! — делает он шаг вперёд. — Какая ж ты дура, Анна!

Всё происходит быстро. Иванов меня с пацанами, как игрушки в сторону ставит, подмигивает Ромке и улыбается. Милый такой, родной…

А заем разворачивается всем корпусом и бьёт Игорька в челюсть. Я с ужасом смотрю, как Лесневский падает.

— Большой шкаф. Грохоту много, — в абсолютной тишине говорит баб Тоня и качает головой.

— Марш домой! — командует наш боевой Иванов, и мы послушно шагаем за ним, как суслики-зомби.

Потом я встряхиваю головой и оборачиваюсь.

— Надо скорую, наверное, вызвать, — бормочу.

— Идите уже! — машет руками и шипит Кристина. — Валите быстро! А я тут сама справлюсь! Неровен час полицию кто вызовет. Ты б, Дим, башкой хоть иногда думал своей, а? Солидный мужик, глава компании, отец двоих детей, а кулаками машешь, как портовый грузчик!