Посидели по чину, чарки подняли, донышками по столу ударили.

Хведир сразу распрощался – пошел к себе, новое письмо в Полтаву строчить. Агмета Ярина услала в город – стражу на улицах проверить. Самой полагалось бы, так ведь гость в доме!

Вот и остались вдвоем. Остались – да и разговорились.

Странное дело: слушать пана Рио оказалось интересно, почти как Хведира. Да только бурсак больше книги мудрые пересказывал, а гость все своими глазами видел. Слушала Ярина, дивилась. В каждой земле свой норов, свой обычай. А тут и ежи с волка величиной, и карлы лесные, и Чудило Глиняное, что страхи на людей насылает.

Слушала – и верила. Потому верила, что сам пан Рио многому удивлялся – и зброе огненной, и книжкам друкованным, и черкасскому ладу вольному. О таком в его дальней земле и не слыхали. А когда Ярина вспомнила о чуде-чудном, что в стране французской недавно сотворили – летуне-монгольфьере, – гость только руками развел. Девушка не удержалась – варшавскую газету принесла, где то чудо нарисовано было. Пан Рио дивился, а Ярине приятно стало. Хоть и не встретишь у нас карлов лесных, а все равно есть чем гордиться.

После о жизни заговорили. Пан Рио о себе поведал, Ярина – о себе.

И вновь дивно стало.

О том, что батька гостя – человек шляхетный, Ярина и раньше слыхала. Слыхала – и в толк взять не могла: отчего тогда пан Рио по чужим землям шастает? Ведь не на службе военной, а в доме хозяин нужен!

Теперь поняла – батька пана Рио тамошнего гетьмана прогневал, за то и был по суду на смерть покаранный. Но ведь сейчас банацию эту вроде как отменили? Чего ж пану Рио в свой маеток не вернуться? Что вороги дом пожгли – беда, так ведь и не такое бывает. Дом отстроить можно, после – жену привести, а там и детки забегают.

Или серебра мало? Потому и в сердюках пан Рио?

Гость улыбался, пытался объяснить, но тут и толмач невидимый не всегда мог помочь.

– В нашей земле… нашем мире… несколько иные законы… – Пан Рио задумался, подбирая слова, вздохнул. – Это трудно пояснить. Но мне кажется, что в моем мире законы магические… волшебные имеют большую силу, чем законы физические. У вас такое – исключение. У нас – правило. Мы говорили с господином Теодором, и он предположил, что мой мир находится ближе к Внутренней Сфере, поэтому в нем больше тонких материй…

Ярина испуганно моргнула. Все, тонкие материи пошли! Ну, Хведир, погоди!

Гость понял, улыбнулся.

– Скажем, наш мир… более волшебный.

Девушка не стала отвечать. Может, и так, а все равно дивно.

– Хотя кто знает? – Пан Рио медленно встал, шагнул к окошку, зачем-то тронул рукой толстое стекло. – Сегодня мне снилось… Очень странный сон… видение. Будто кто-то допрашивает меня… мою душу… Кто-то черный…

Ярине стало не по себе. Полутемная зала, густые тени в углах, за окошком – сизый вечер…

Бр-р-р!

– Сны, конечно, всякие бывают, – гость словно понял: подошел ближе, улыбнулся. – Иногда и чужая жизнь снится, словно своя. Но этот… черный… Он рассказал кое-что очень важное…

– Да будет вам, пан Рио! – Девушка заставила и себя улыбнуться. – Сны Бог посылает. А если какие не от Бога, то в церковь вам надо да свечу поставить. Как вы там у себя без Бога живете?

Гость развел руками – так, мол, и живем.

– Как я понимаю, господин Теодор будет жрецом… священником?

Ярина кивнула.

– Я слыхал, что у вас жрецам… служителям Бога запрещено жениться. Какой странный обычай!

– И вовсе не у нас! – возмутилась девушка. – То у латинов, а латины истинного Бога забыли, в ересь впали. У нас только монахам того не можно, а священники женятся. Вот пан Хведир…

Она осеклась, замолчала – и с изумлением поняла, что краснеет.

С чего бы это?

Гость улыбнулся, и от этой улыбки Ярине стало и вовсе стыдно.

Она хотела объяснить, что дело вовсе не в Хведире и не в той дуре-попадье, что за него отдать собираются…

Не успела.

– Ханум! Ханум-хозяйка!

Девушка вздрогнула. Агмет? Когда только войти успел? Видать, замечталась!

– Говорить надо, ханум-хозяйка, – татарин шагнул из темноты, поклонился, единственный глаз с подозрением уставился на гостя. – Тайно говорить! Шибко тайно!

Пан Рио понял, тоже поклонился.

– Уважаемая госпожа Ирина! Не смею больше навязывать…

– Вот еще! – возмутилась девушка. – Вы мой гость! Оставайтесь, скоро вернусь. А ты, Агмет, что, указывать мне вздумал?

– Шибко тайно! – Слуга вновь неодобрительно взглянул на пана Рио. – Бачка Хведир у крыльца ждет…

* * *

Бурсак был не один. Рядом с ним имелся кто-то знакомый, в новом жупане и сердюкской шапке с синим верхом.

Увидев Ярину, Хведир встрепенулся. Тускло блеснули окуляры:

– Яринка! Ярина Логиновна! Вот, прибег…

Хлопец шагнул ближе. Поклон – низкий, вежливый.

– Панна сотникова? То я очень рад!

В первый миг Ярина удивилась, но тут же узнала.

Гринь!

Гринь Чумак!

– И я тебя рада видеть, Гринь! Ну, как твои дела? Как брат?

– Добре! Все добре, панна сотникова! То благодаря вам да пану Хведиру. А я, дурень, вам даже спасибо сказать не успел. Вам – особо, добрая панна! Даже дивно: вас, как мамку мою покойную, кличут… То не случайно Бог так определил! Спасибо!

Парень улыбнулся, и девушке почему-то сразу стало легче. Они не одни! Хорошо, когда люди добра не забывают.

Внезапно лицо Чумака стало серьезным, даже суровым.

– В сердюках я сейчас – у пана Мацапуры. Сам не рад, да деваться некуда, панна Ярина. Так вот, прознал я, что пан Станислав сжечь Калайденцы задумал. Завтра…

Девушка вздрогнула, но миг спустя ощутила злость – и неведомую ранее уверенность. Широко шагает Дикий Пан, не споткнуться бы!

– Десять человек поедут – с паном Юдкой. Село маленькое, пан Станислав говорит, что и десятка за глаза хватит…

Ярина усмехнулась – нет, не хватит! Теперь они в Валках не слепы! Теперь и ударить можно – во всю силу!

– Когда?

Гринь задумался, зачем-то потер подбородок.

– После полудня, думаю, к вечерне. Пан Станислав ждет, пока все в церкви соберутся.

– Ясно…

Мысли неслись, обгоняли друг друга. Десять сердюков – немного. На дороге встречать опасно – уйдут, да и на шаблях Мацапуровы хлопцы горазды. А вот ежели в церкви спрятаться да гаковницу вперед выставить… Десяток – в церкви, другой – за домами, чтоб никто не ушел…

– Ну, спасибо тебе, Гринь! От меня – и от тех, кого ты от смерти спас!