— Угу.

— Да, уж придётся вам с ними объясниться, — произнёс Гаунт с нескрываемым злорадством. — Тогда и повертитесь ужом.

Глаза Смита затуманились. Трясущейся рукой он полез в нагрудный карман и извлёк из него смятую бумажку.

— Вот, полюбуйтесь! — выкрикнул он, швыряя её на стол. — Говорю же вам — мы с ним кореша, водой не разольёшь! Вот что Морри Квестинг для меня сделал! Лично накатал. Смотрите же, она вас не укусит!

Все поочерёдно ознакомились с бумагой. В собственноручной расписке (полковник сразу узнал почерк Квестинга), написанной почему-то зелёными чернилами, Квестинг начертал, что, став владельцем Вапи-ата-тапу, наймёт Смита швейцаром и положит недельное жалованье размером в пять фунтов, а также полное содержание.

— Здорово же его допекли, коль скоро он такое подписал, — произнёс Гаунт.

— Это точно, — самодовольно расплылся Смит. — Я его тёпленьким взял, пока ещё синяки не сошли. Мне ведь здорово из-за него досталось, да, док?

— Да, — кивнул доктор Акрингтон.

— Квестинг даже отвёз меня на тот злополучный переезд и показал, как все случилось. Как он смотрел на светофор через своё тонированное стекло. «Может, это и оправдание, но мне от него не легче», — заявил я. Слово за слово, а потом он и спрашивает, что я хочу за молчание. Расписку накатал и все такое. А теперь — кому нужна эта расписка?

— На твоём месте, я бы всё-таки сохранил её, — посоветовал доктор Акрингтон.

— Верно. Я пока не стану её выбрасывать. Если Стэн Уэбли полезет ко мне с расспросами…

— А это как пить дать, — кивнул Саймон.

— Мне казалось, — вежливо напомнил Септимус Фолс, — что мы собирались обсуждать алиби.

— Да, точно, Фолс. В этом доме невозможно и две секунды на чём-либо сосредоточиться. И тем не менее, вернёмся к нашим баранам. Итак, проклятый концерт мы покинули порознь. Первым ушёл Квестинг. За ним последовали вы, Гаунт. Минуты через три, я бы сказал. Не больше.

— Ну и что? — нахохлился Гаунт. В глазах у него появился воинственный блеск. Впрочем, актёр моментально овладел собой. — Извините, Акрингтон, что-то я сам не свой сегодня.

Чуть помолчав, он добавил:

— Да, не стану скрывать, я был здорово зол на Квестинга. Он вёл себя омерзительно, а меня использовал как приманку для своего пакостного бизнеса. Я решил, что должен непременно подышать свежим воздухом, в противном случае я бы за себя не поручился. Сказано-сделано. На улице не было ни души. Я закурил и зашагал домой по шоссе. Не знаю, удастся ли мне доказать вашему чудаку Уэбли, что это так, но я говорю чистую правду. Вернувшись сюда, я сразу прошёл к себе. Потом услышал доносившиеся из столовой голоса и решил, что не помешало бы промочить горло. И отправился в столовую, прихватив с собой бутылку виски. Здесь сидели полковник Клэр и доктор Акрингтон. Вот и все.

— Понятно, — закивал доктор Акрингтон. — Благодарю вас. Что ж, Гаунт, вам остаётся только разыскать хотя бы одного свидетеля и — дело в шляпе. Правда, по вашим словам, вы никого не встретили. Так?

— Да, — пожал плечами актёр. — Увы, мне не попалось ни души.

— Я уверен, что кто-то из маори видел, как вы уходили, — сказал доктор Акрингтон. — Они же вполне могли заметить, как Квестинг удалился в противоположном направлении. Сам я вышел буквально за вами следом, но вас уже и след простыл. Однако я слышал какие-то голоса со стороны шоссе; вполне возможно, что кто-то из этих людей вас видел.

— Я не видел никого, — упрямо произнёс Гаунт. — И никаких голосов не слышал.

— А как же вопль? — осведомился Саймон.

— Ничего я не слышал, — отмахнулся Гаунт и лучезарно улыбнулся Барбаре.

— Что ж, — произнёс доктор Акрингтон, — в таком случае, теперь, видимо, мой черёд рассказывать.

— Постой минутку, Джеймс.

Полковник Клэр задумчиво запустил пятерню в шевелюру и устремил несчастный взгляд на своего шурина.

— Боюсь, что так продолжать нельзя, — промямлил он. — Ведь, коль скоро ты настаиваешь на том, чтобы каждый выкладывал все, как на духу, умалчивать тут ни о чём нельзя, верно? Может, Гаунт и сказал правду, не знаю. Но с другой стороны…

Дайкон увидел, как побелел Гаунт. Однако на губах актёра по-прежнему играла уверенная улыбка. На полковника Гаунт не смотрел, однако взгляд его, устремлённый на Барбару, стал отсутствующим.

Полковник же, не дождавшись ответа, продолжил:

— Если помните, вчера вечером я вернулся в па…

— Ну и что? — резко спросил доктор Акрингтон.

— Я, кажется, говорил вам, что там царило страшное возбуждение. Многое тогда говорилось, о чём мне хотелось бы умолчать. В Индии я уже с этим сталкивался — там часто вспыхивали волнения. Впрочем, может быть, и не обязательно говорить всю правду. Как вы считаете?

— Нет уж, дорогой мой — назвавшись груздем, полезай в кузов. Выкладывай, что там у тебя?

— Хорошо, Джеймс, — вздохнул полковник Клэр. — Только не шпыняй меня, ладно? Так вот, один из местных парней сказал, что пока Квестинг вещал со сцены, сам он направился в придорожный ухаре хлебнуть пивка. Собственно говоря, я не вижу смысла скрывать — это был Эру Саул. И вот, по его словам, пару минут спустя он услышал, как ссорятся двое пакеха. Один поносил другого последними словами, а тот, второй, в ответ только вяло хихикал и посмеивался. «Старался взбесить», — так выразился Эру. В сути склоки он не разобрался, но отчётливо слышал, как один из них обозвал другого грязным лжецом и пригрозил какой-то расправой. Больше Эру ничего не разобрал, так как вернулся к пиву. Он только услышал, как кто-то прошёл мимо ухаре, но в темноте сразу не разглядел — кто именно. Дверь-то он оставил открытой. Удивительно легкомысленный народец — совершенно не соблюдают светомаскировку…

— Не отвлекайся, Эдвард! — прогремел доктор Акрингтон.

— Да, да, Джеймс, — полковник испуганно втянул голову в плечи. — Так вот, Эру вышел на крыльцо и увидел удаляющегося по шоссе Гаунта. И он божится, что гневный голос принадлежал Гаунту — он, якобы, сразу его узнал. А хихикал — Квестинг.

В течение следующих пяти минут Дайкон испытал такую же смену чувств, как и сам Гаунт в свои худшие мгновения. Недоверие, безоглядный ужас, сочувствие, стыд и раздражение поочерёдно овладевали им по мере того, как Гаунт сначала отверг, затем признал, а минутой спустя наконец попытался объяснить причину столь бурной размолвки с Квестингом. Начал он с того, что «этот паршивый папуас» все придумал для того, чтобы очернить его в глазах полиции. Однако полковник был непоколебим как скала.

— Извините, — заявил он, — но я уверен, что Эру не мог ошибиться.

— Да он был наверняка в стельку пьян, — твердил Гаунт. — Насколько я понимаю, миссис Клэр, речь идёт о том самом бездельнике, от которого вы давно пытаетесь избавиться?