– Отличное у меня было детство, – мило улыбнувшись, успокоил его преступник. – Они меня любят. Я желанный ребенок. Не было вечно занятых папы и мамы, которые отделываются подарками и деньгами. Меня лелеяли и холили. Со мной общались, учили, обо мне заботились. Только растили меня, чтобы я тоже делал мир лучше, спасал, чинил, восстанавливал. Вокруг меня всегда были разговоры про очередного бойца, кого надо подлатать после якобы несуществующей войны, про героя-пожарного, кого надо собрать по кускам после его очередного подвига. И конечно, поток этих девиц с израненной психикой и судьбой был неотъемлемой частью нашей жизни. Мать переживала за каждую, плакала по ночам над их трагедиями, а отец бережно сращивал их кости и ваял им лица. Нет, это не значит, что за ними родители забывали про меня. Уж лучше бы так и было, но нет. Я должен был вырасти молодцом и продолжить их великое дело. А я этого хотел?

– Уверен, если бы вы решили стать не врачом, а байкером или солистом балета, никто бы не возражал. – В тоне Олега проскальзывали издевательские нотки.

– Естественно, нет, – все так же спокойно признал Данила. – Мне даже подарили бы театр или байк-салон. Научили бы ставить благотворительные спектакли и проводить рок-фестивали в защиту очередных обделенных. Чем больше отдаешь, тем больше имеешь – так всегда говорил отец. И это, конечно, не про деньги.

– То есть вся беда в том, что вам не разрешали стать плохим мальчишкой? – снова подначил его Олег.

– Вроде того. – Теперь Данила стал более серьезен. – Я много не просил: просто чтобы меня оставили в покое, без всех этих высоких целей. Почему моя семья не могла жить, как все, для себя! Слишком низко и эгоистично? Да наплевать! Но нет! Так нельзя, сынок! И очень рано я сообразил, что за хорошее правильное поведение мне дают поощрение: игрушки и конфеты в детстве, машины, шмотки, деньги, когда вырос.

– Ну, вообще, удобно, – пожал плечами полицейский.

– Только надоедает до отрыжки. – Теперь на лице Плугова-младшего застыло выражение легкого отвращения. – Я придумал это давно: жить тихо, по правилам, до поры до времени, а потом устроить большой бум. Не сразу дошел до этого, конечно. Были мелкие бунты. Но папа считал, что это просто переходный возраст и взросление. Тихо покрывал мои прогулы в университете, оплачивал мои игорные долги, давал девкам деньги на аборты и дальше растил меня в рамках их программы.

– А можно ближе к делу? – нарочито лениво попросил Олег. – Я же не психолог. Мне за ваши откровения не платят.

– Придется потерпеть, – холодно и надменно заявил Данила. – Немного терпения. Ведь это тот самый мотив! Как в книжках. В клинике в принципе было неплохо. Заливать богатым дамам ботокс, куда попросят, скучно, а материны протеже и отцовские герои – это интересно. В целом мне нравилось. Тем более в клинике так легко было найти себе очередную девку – просто для отдыха. И ждать ту, которая мне подойдет. Я на самом деле еще семь лет назад запомнил Надю. Она бы идеально подошла для моих целей, но надо было дождаться, пока она выкарабкается и полностью уйдет из-под материнской опеки. Да еще Надя пошла учиться в Полицейскую академию. Она росла для меня, а пока было время по мелочи развлекаться.

Он чуть усмехнулся.

– Альбина приехала из провинции, – продолжил он. – Хваткая, упорная. Хорошо раскрутилась – сама. Капризная, жадная до мужиков, слегка истеричная. Но с ней было забавно. Сначала. Месяца через три она решила, что у нас с ней должно быть все серьезно. Я аккуратно стал исчезать: командировки, конференции и так далее. Она бегала за мной, истерила, закатывала скандалы, а потом пришла и просто заявила, что беременна от меня и делать аборт уже поздно.

Он картинно развел руками.

– Но я же врач! – Это звучало уже с каким-то смаком. – И конечно, я на все согласился. Только у нее вдруг начались осложнения, ведь некоторые препараты творят чудеса. Я изобразил заботу и беспокойство, быстро отправил ее в частную клинику. Заведующий был моим приятелем по университету и любил деньги. Роды прошли тяжело – даже без моей помощи. А потом послеродовая депрессия. Тут хватило простого разговора по душам. Я просто объяснил ей, как «помог» ее беременности и куда она может идти со своим ублюдком.

– С твоим ублюдком, – услужливо подсказал Олег. Называть Плугова на «вы» он больше не собирался. Уже нет смысла тратить силы на вежливое обращение.

– Без разницы, – отмахнулся Данила с победным превосходством. Похоже, ему хотелось достать полицейского. – Короче, Альбина чего-то там наглоталась, но вот с ребенком вышло неудачно. Все это случилось, когда меня не оказалось рядом – я был на очередной конференции. И мальчишка попал к органам опеки, где его не так-то легко достать.

– А зачем надо было его доставать? – Полицейский на самом деле уже не хотел знать ответ.

– Синдром внезапной детской смертности, – хладнокровно пояснил Плугов. – Но ладно. Я определил его в тот приемник, платил пока, а заодно быстренько сделал необходимую операцию, чтобы случайно это не повторилось.

– Стерилизовался? – уточнил Олег с нескрываемой брезгливостью.

– Если так проще, то да. – Данила снова улыбался, только теперь зло. Полицейский его раздражал. – Мы подошли к самому интересному. Надя созрела. Мать часто говорила о ней. Я был в курсе ее успехов. И тут так вовремя подвернулось это дело с повторными нападениями. Надя пришла в клинику, и… дальше дело техники.

Он внимательно посмотрел на Олега, похоже все еще ожидая от него бурной реакции. Пусть начальник отдела специальных расследований и не играл в покер, но держать лицо умел. Не первый раз приходилось допрашивать таких уродов.

– Я был с ней очень вежлив, уважителен, осторожен, – глумливо заверил Плугов. – Сделал все, чтобы она поверила, будто я люблю ее. И она полюбила меня. Дальше надо было просто найти удобный момент, и наконец она узнала о том мальчишке. Увидела мою машину у детского дома, полюбопытствовала. Она была счастлива! Есть ребенок. Мой ребенок! Мы можем забрать его оттуда, жить вместе, пожениться… Она так мечтала рассказать об этом: и всем вам, и моим родителям… Но было еще рано. Все должны появляться в нужный момент. И пришла пора ее убить.

– Ты провел с ней ночь, якобы попрощался, заверив, что, как только вернешься с конференции, вы подадите заявление, познакомитесь семьями, возьмете мальчика домой, – быстро дорассказывал за него полицейский. – Она ушла, и ты отправил приятеля на своей машине в другой город со своим паспортом и смартфоном. А сам пошел к Надюхе.

– Сначала я хотел устроить весь этот спектакль прямо у нее, – пояснил Данила. – Но как раз накануне мы шли мимо ее любимого книжного. А там в витрине эта обложка… Она чуть в обморок не упала! Я понял, как хочу это видеть. Но ее квартирка слишком мала. Я знал также, что в этот день к ней придет Катя: девке приспичило согрешить, и нужна была Надина поддержка. Надя говорила, что они выберут подходящую квартиру для этого свидания, и я ждал, пока эта Катя наконец-то уйдет. Я пошел за ней: надо было выкрасть ее смартфон, чтобы потом вызвать на тот адрес Надю. И ведь Катя все сделала отлично: позвонила прямо на улице, сверила адрес и даже внесла оплату!