«На этот раз ты, пожалуй, не успеешь вытащить меня отсюда…»

Проснулся от резкого звонка зуммера. Четыре часа сна промелькнули как одна секунда. Прежде чем лечь, он закончил почти все, осталось последнее небольшое дело. Наверху, в управляющей рубке, рядом с аварийным боксом была стальная дверь со специальным кодовым замком. Дверь открылась не сразу, наверно, механизм замка слегка заржавел от влажного воздуха. Наконец она со скрипом ушла в стену рубки. Здесь хранилось личное оружие инспектора, пользоваться которым он имел право лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Ротанов внимательно осмотрел арсенал, по сравнению с которым лучеметы и тепловые излучатели, бывшие в ходу на планете, казались детскими игрушками. На этот раз ему могло понадобиться что-то по-настоящему мощное. Он остановился на пульсаторе Максудова. Контрольное устройство нейтрализует внутренний заряд при попытке воспользоваться им кем-нибудь, кроме Ротанова. Весил излучатель килограмма два. Не так уж много для такого вида оружия. Ротанов примерил его черную ребристую ручку, включил активатор. Пожалуй, с помощью этого оружия он справится с люссами.

На складе подобрал себе просторный брезентовый рюкзак с жесткими широкими лямками, положил в него месячный запас концентратов, флягу с водой и надувную палатку. Оставалось перевести реактор на автоматический режим, чтобы колония могла использовать энергию корабля, даже если он не вернется.

Последний раз прошел весь корабль сверху донизу. Закрыл замок на двери шлюза. Теперь в корабль можно было попасть только через подземный ход. Едва вышел наружу, как за воротник куртки попали первые капли росы. Ветер смахнул их откуда-то сверху, наверно с обшивки. Борт корабля уходил круто вверх, терялся в дымке тумана, он был холодным и влажным на ощупь. Не задерживаясь больше и не оглядываясь, Ротанов пошел прочь. Излучатель на слишком длинном ремне больно колотил по спине при каждом шаге. Пришлось останавливаться и привязывать его к рюкзаку.

Навстречу ему по тропинке поднималась целая толпа. Его сразу же поразило то, как молчаливо шли эти люди. Лицо того, кто был впереди, показалось ему знакомым. Узнав его, Ротанов закинул рюкзак за плечи и медленно пошел навстречу, ему стало тоскливо оттого, что не хватило какого-то получаса. Теперь ему, скорее всего, не дадут уйти, и он ничего не сделает, чтобы им в этом помешать. Человек, который шел впереди, был Свен. Тот самый охотник, что ушел с инженером в его последний поход.

Охотник остановился в двух шагах от Ротанова, и толпа расступилась, образуя вокруг них круг. «Ну вот, – подумал Ротанов, – вот я и дождался тех, кто имеет право судить меня. Не инспектора Ротанова, потому что инспектор поступил так, как и должен был поступить. А просто меня самого…»

Он окинул взглядом бледный круг человеческих лиц – здесь не было ни доктора, ни председателя, ни Анны. Почему-то от этого ему стало легче.

– Я слушаю вас, – сказал Ротанов, и сам не узнал своего казенного официального голоса.

– Не вернулось тринадцать человек.

После этой фразы повисло долгое тяжелое молчание.

– Но вас было пятнадцать, – сказал наконец Ротанов.

– Инженера я не считал, он нас обманул. Мне сказали, что ты предупредил синглитов. Это правда?

– Да, это так, – сказал Ротанов. – И если бы все повторилось, я опять сделал бы то же самое. Они обещали не причинить вам вреда.

Никто ему не ответил. Они старались не смотреть в его сторону.

– Прежде чем вы решите, что делать дальше, я должен знать, как все было. Это мое право.

Свен кивнул, соглашаясь.

– Мы спустились в шахту, инженер сказал, что нужно забрать там трофейное оружие…

Он рассказывал долго, сбиваясь, останавливаясь и начиная сначала. Ротанов словно видел, как медленно шли эти люди по бесконечному подземному штреку, как метались по стенам тени от их фонарей. Вот дорога наконец кончилась. Они забрали оружие, не спеша пошли обратно, сгибаясь под тяжелой ношей. Инженер задержался и что-то сделал с оставшимися ящиками, потом догнал их, и они молча пошли все вместе, потому что о чем говорить, если дело сделано, а дорога известна… Под ногами у них хлюпала вода… Она сочилась из стен штрека… Инженер посмотрел на часы и предложил сделать привал. Он все время смотрел на часы и словно прислушивался, но ничего не происходило. Потом они пошли дальше, инженер то и дело отставал. Он шел понурив голову, целиком уйдя в свои мысли. Выход из штрека оказался замурован. Инженер даже не удивился, словно ждал этого. Они опять пошли в глубину подземных переходов искать другой выход. Сворачивали в боковые штреки, теряли дорогу, теряли товарищей… Постепенно гасли фонари, не рассчитанные на такое долгое время работы. Они не знали, сколько времени продолжались блуждания под землей. Надежда покинула их. Когда погас последний фонарь, они увидели синглита. Он стоял у поворота из штрека с ярким фонарем в руке и помахивал им, словно приглашал идти за собой. Они пошли. Шли долго. Не помнили, сколько поворотов было в этом подземном лабиринте. К штрекам и штольням, которые построили люди, прибавились бесчисленные новые горизонты. Им уже было все равно, куда идти, многие отставали или терялись при поворотах. Никто не останавливался, не ждал отставших. Те, кто еще шел, давно потеряли всякую надежду. К концу пути их осталось пять человек. Инженер первым вышел на поверхность. Может, это было время короткой ночи, а может, остаток солнца прятался за верхушками деревьев, закрывавших горизонт. Тусклый свет едва пробивал густую дымку тумана, затянувшую все вокруг. Синглит поставил на землю фонарь, повернулся и ушел назад в подземелье… Они остались в лесу одни.

– Именно это они мне обещали… – сквозь зубы пробормотал Ротанов. – Отпустить вас на все четыре стороны…

– Инженер достал излучатель и выстрелил себе в голову. Почти сразу же мы услышали сухой шелест и увидели, что сквозь пелену тумана со всех сторон на нас ползет что-то плотное, белое, как пар. Тот, кто стоял дальше всех, закричал, все бросились врассыпную… Дальше я плохо помню… Бежал через лес… Стрелял… В общем, повезло.

– Другие тоже стреляли?

– Нет. Я не слышал выстрелов.

– Вас преследовали? Была хоть одна попытка нападения?

– Нет. Я почти сразу влез на скалу и стал стрелять вниз. Может быть, поэтому…

– А потом, в дороге? Ни одного нападения?

– Нет. Лес словно вымер… Вы хотите сказать, что я… Что они специально выпустили меня?.. Чтобы я рассказал?

– Возможно. Теперь это не имеет значения. Так что же вы решили?

На некоторое время после его вопроса вновь повисла гнетущая тишина. Потом Свен заговорил, глядя в сторону:

– У нас тут не бывает суда. Тот, кто совершает преступление, попросту уходит в лес ночью.

– Собственно, это я и собирался сделать…

Ротанов поправил рюкзак и пошел вниз. Люди расступились заранее, так что перед ним образовался широкий коридор.

Подошвы тяжелых ботинок скользили по мокрым, поросшим мхом камням. Он шел медленно и с каждым шагом словно все глубже погружался в воду. Сначала в тумане исчезли выступы пещер, площадка, на которой стояли колонисты. Потом не стало видно корабля, исчезли его бортовые огни, долго провожавшие каждый его шаг, словно глаза живого существа. А снизу из белесого марева, в которое он погружался, доносились протяжные вопли. Это орали цыки – гигантские перепончатые мухи, похожие на летучих мышей. Всегда они так орут накануне сезона туманов.