вся, но на которую я смотрел издали, с самой низкой ступеньки и при этом с возмущением. Однако мне хватило месяца, даже недели, для этого опыта. Опыт! Как быстро мы узнаем, сколь холодны сердца, сколь низки человеческие души, будь то у аристократа в его залитом солнцем дворце или у нищего на паперти, чьи лохмотья заливает дождь! Между двумя полюсами общества разница лишь в одном: наверху порок, улыбаясь, предается разгулу, внизу злодеяние, хмурясь, умирает с голоду. Но вы, вы же отвергли меня потому, что я был беден. Можете меня презирать, если хотите, можете считать мою месть недостойной, но я хотел показать вам ту роскошь, тот мишурный блеск, то великолепие, которое, как мне казалось, вы так высоко ценили, показать, сколь привлекательно для вас, женщин, подобное положение в обществе, — ведь вы могли бы разделить его со мной, если б любили меня! Но мне не помогло ничто — ни моя бедность, ни мое богатство! Вы не любили меня ни тогда, ни теперь, и моя судьба решена.

Клара. Счастливая судьба, Ивлин. Ведь вы любите!

Ивлин. И наконец-то любят меня! (После паузы, резко обернувшись к ней.) Вы сомневаетесь?

Клара. Нет, нет, я твердо верю в это! (В сторону.) Неужели она способна не любить его!

Ивлин. Может быть, Джорджина тщеславна… и легкомысленна… и…

Клара. Нет, нет, не думайте! Как только вы оградите ее от корыстолюбивых советов отца, вы сумеете перевоспитать ее и поднять до себя. Она еще очень молода… хороша, весела, жизнерадостна… остальное вы придадите ей сами, если будете верить в себя. А теперь, когда между нами не осталось ничего враждебного, даже сожалений, даже… (улыбаясь) мщения, вы оправдаете свою благородную натуру. И… прощайте, кузен!

Ивлин. Нет, подождите… вас интересует моя судьба! Быть может, я обманулся? О, почему, почему вы оттолкнули сердце, принесшее все к вашим ногам? Быть может, вы еще могли бы… могли… Но я с ума сошел… не знаю, что говорю… ведь я связан словом с другой… мы дали обет… Уезжайте, Клара, так будет лучше. Но о ком-то, возможно, вы все же станете скучать больше, чем обо мне, — о ком-то, к чьим безумствам вы были более снисходительны, о ком-то, кого вы хотели бы назвать нежнее, чем братом!

Клара (в сторону). Может быть, ему от этого будет легче…Ну что же, верьте в это… и расстанемся друзьями!

Ивлин. Друзьями! И это все! Так оно бывает в жизни: ее взгляд отгонял любые горести, от одного прикосновения ее руки трепетало сердце, своей неземной красотой она освещала, подобно лунному свету, все самое низменное, — но пройдет немного времени — год, месяц, день, — все это исчезнет… и мы будем вспоминать с усмешкой наши праздные мечты! Все сладостное очарование, постигнутое лишь однажды, никогда не вернется вновь! И тот, кто первый все забыл, кто навсегда лишил вашу жизнь солнечного света, приходит к вам и говорит небрежно: "Расстанемся друзьями!" Уезжайте, Клара, уезжайте… и будьте счастливы, если можете!

Клара (плача). Как он жесток! Как он жесток до последней минуты… Да простит вас бог, Альфред! (Уходит.)

Ивлин. Глупец! Что она говорила? Как она смотрела на меня? Неужели она меня любит? Она защищает свою соперницу… когда я обвинял ее в привязанности к другому, она этого не отрицала… и все же какой-то внутренний голос твердит мне, что я опрометчиво отдал себя во власть болезненной ревности. Но выбор сделан, и я должен принять все его последствия…

Входят слуга и Грейвс.

Слуга (Грейвсу). Леди Френклин заканчивает свой туалет, сэр.

Грейвс. Я подожду.

Слуга уходит.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Грейвс и Ивлин.

Грейвс. Она была бы достойна Дружбы с моей навеки утраченной Марией! Она так внимательна ко мне — она пригласила меня не для того, чтобы утешать, — это невозможно! — но для того, чтобы наслаждаться скорбью вместе со мной! Да, то будет печальная картина… (Увидел Ивлина.) Вы, Ивлин? Мне только что сказали, что место депутата от Грогджинхоля наконец освободилось. Почему бы вам не выставить свою кандидатуру? Владея таким имением, вы можете пройти даже без обсуждения вашей кандидатуры.

Ивлин. Я презираю эту борьбу за пустяки, эту вечную тяжбу между Властями и Человеком, — и вы хотите, чтобы я стал одним из крикливых спорщиков? Никогда!

Грейвс. Вы правы, простите меня.

Ивлин (в сторону). И тем не менее Клара говорила о моем честолюбии. Когда я сумею отличиться, она пожалеет, что отвергла меня. (Вслух.) Но все же, Грейвс, как бы ни было испорчено человечество, наш долг попытаться хотя бы немного исправить его. Каждый англичанин обязан чем-то своей родине.

Грейвс. Безусловно! (Считает по пальцам.) Восточными ветрами, туманами, ревматизмом, легочными заболеваниями и налогами…

Ивлин нервно ходит взад и вперед.

Вы чем-то взволнованы? Поссорились со своей нареченной? Погодите, пройдет месяц после женитьбы, и вы уже не будете знать, куда деваться!

Ивлин. Как вы умеете ободрить человека…

Грейвс. А стоите ли вы того, чтобы вас ободряли? В одно прекрасное утро вы говорите мне, будто любите Клару или, по меньшей мере, ненавидите ее, что, собственно, одно и то же, — бедная Мария часто говорила, что ненавидит меня! — и в тот же вечер делаете предложение Джорджине!

Ивлин. Клара быстро утешится — с помощью сэра Фредерика.

Грейвс. Он слишком молод.

Ивлин. Хорош собой!

Грейвс. Самодовольный фат!

Ивлин. И потому неотразим.

Грейвс. Тем не менее Клара была настолько бестактна, что отказала ему. Мне говорила об этом леди Френклин, которой он поверял свои горести, поправляя галстук.

Ивлин. Грейвс, дорогой мой, это правда?

Грейвс. Но что с того? Вы должны жениться на Джорджине; она, по словам леди Френклин, искренне привязана… к вашему богатству. Идите, Ивлин, надевайте себе петлю на шею; они вас ловко провели.

Ивлин. Они? Чушь! Если кто и провел меня, так это я сам! Не странно ли, что, когда дело касается разума — арифметики и логики жизни, — мы благоразумны, проницательны, осторожны; но затроньте наши сердца, пробудите наши страсти, лишите нас на мгновенье надежной брони— корыстолюбивой расчетливости, и любой философ окажется глупее дурака! Меня провели — если б только я был в этом уверен!

Грейвс. Ну, конечно! Вы пробовали заполучить Клару, когда были бедны; вы правильно сделали, что попробовали заполучить Джорджину, когда стали богаты!

Ивлин. Совершенно верно! Продолжайте.

Грейвс. У вас будет превосходный тесть. Когда сэр Джон говорит о ваших доходах, у него буквально навертываются слезы на глаза!

Ивлин. Сэр Джон? Возможно! Но Джорджина?

Грейвс.