– Она умная, даже очень. Красивая… тоже очень. И королева, ну уж этого – через край, – усмехнулся Вион. – Сын заката оставил меня здесь, как я теперь понимаю, не просто так, а для обучения. Это горький урок, даже ядовитый. Дворец… Никто не улыбается от радости, никто не раскрывает рта, чтобы выговорить хоть слово правды, более того: никто не попадается навстречу по-настоящему случайно.

Последние слова нэрриха выговорил громко и с откровенным озлоблением, скалясь на двух представителей ордена Зорких, затеявших высокодуховный диспут в излучине дорожки, на пятачке, огражденном высокой зеленой изгородью. Оба служителя веры были так погружены в беседу, что не заметили идущих по дорожке, а разговор они вели столь тихо, что сами за зеленью оставались невидимы и неслышны в трех шагах… И оба здесь пребывали случайно, и девочка в пыльном дорожном платье их ничуть не заинтересовала, ни сама она, ни нэрриха, ни капитан Вико и старый Челито, шагающие следом. Обладатели черных ряс умудрились не отвлечься даже для пересчета слуг, вереницей сопровождающих гостей королевы и несущих вещи, потрепанные дорожные и только что подаренные новые, необходимые для приема во дворце.

Зоэ несколько раз оглядывалась на чернорясников, борясь с желанием показать им язык и поглядеть, как они и этого – не заметят. Ведь проглотили и не поморщились зачтение вслух указа королевы, тем и завершилась история в порту Парады. А как сперва петушились!

Еще на люгере Зоэ посетила неприятная и даже жутковатая мысль: капитан совершает опасное для себя дело, меняя курс и нарушая приказ. Значит, надо выручать Вико! Но – как? Сообщив важное Ноттэ. Она – плясунья, она капитану, и то умудрилась присниться. Значит, и нэрриха её услышит. Надо лишь дождаться нужного ветра и шептаться с ним понастойчивее.

Увы: непогоду переспорить трудно. Несколько дней тогда, еще на острове, сама Зоэ вмешивалась невесть во что, играя с северным ветром, и теперь юго-западный не желал приходить… зато упорно задувал западный, беспокойный, не склонный слушать и желающий наоборот – высказаться. Что он шептал, о чем гудел в парусах – Зоэ не удавалось понять, но тревога ощущалась и росла, в первую ночь на борту сны явились темные и опасные, как глубокая морская вода. Сны накрывали с головой и топили в ледяном ужасе. Полнились невнятным эхом чужого крика, отголосками ощущений.

Боль – нечто катится по горлу, подобное смоле, жгучее, лишающее речи, дыхания и жизни.

Гнев – темным облаком он копится и пухнет мрачной синевой, готовит большую грозу.

Страх – лоза вьется, разыскивает опору и никнет, отчаявшись. Нет на стене трещин и не удается приклеиться, прильнуть, подняться к солнцу, расцвести, взлелеять гроздь и уронить в теплую почву, а ведь корни уже – подрублены…

Навеянные снами образы были столь чужды и невнятны, что не получалось даже закричать и одолеть их, вырваться, разбудить себя. Кругом копилось бархатное ничто без цвета и формы. Оно было голодным и растворяло в себе, раздергивало по волоконцу саму память.

Утром западный ветер приутих, но к ночи налетел еще злее, капитан заругался и погнал работать с парусами всех, не жалея людей и не давая отдыха. Люгер спешил на юг, чтобы обогнуть мыс Дэльсатта. Помощник капитана, сердобольный Бэто, иногда находил время, заглядывал в каюту проведать Зоэ и утешал её: при хорошем ходе уже завтра удастся укрыться от ветра за мысом и взять прямой курс на порт. Но вторая ночь началась не легче первой, хорошо хоть, Зоэ на сей раз удалось проснуться и сбросить кошмар.

Девочка подсела к оконцу, слушать, как редкие капли несбывшегося дождя лупят в дорогое цельное стекло. Живой мир, настоящий, ничуть не пугал даже в темноте ночи. Сон – страшнее! Избегая его, Зоэ слушала ветер, прижимала ладонь к стеклу, пальцем норовила стереть капли дождя с прозрачной его изнанки, высушивая эти ночные слезы. Невидимые, но странным образом ощутимые. У ветра случилась беда. Зоэ слушала его жалобы, виновато шмыгала носом и негромко оправдывалась: не понимаю я тебя, прости… Наконец, отговорки закончились, жалось к плачущему ветру сделалась огромной и неодолимой, и девочка приоткрыла дверь, впуская в каюту непогоду. Ограничила её, привязав ручку двери веревкой к скобе на стене. И села на пол, слушать шум ветра и рассказывать ему свое, тоже не особенно радостное: капитан нарушил приказ Башни, капитан выбрал курс на Параду и его накажут, а это очень плохо и совсем не честно! Ветер вздыхал и соглашался, Зоэ тоже вздыхала и радовалась этому пусть и фальшивому – но подобию понимания.

Двое суток спустя люгер вошел в порт. Когда он приблизился к берегу, на причале стояли люди в черных рясах. Капитан увидел их издали и помрачнел. Явно задумался, как выручить из накопившейся неприятности Зоэ – но тут на причал выехал верховой, юноша на роскошном вороном коне. Почему-то чернорясники не обрадовались возможности вблизи рассмотреть столь красивого скакуна и познакомиться с его всадником. Потоптались, сторонясь от теснящего их чужака – да и юркнули прочь стайкой ночных, неуместных среди дня, теней…

Когда сходни связали люгер с сушей, по их узкой тропке на борт сразу поднялся хозяин великолепного коня.

– Вион, – улыбнулся в усы капитан. – Каким ветром? Хотя что это я, всю дорогу западный аж с ума сходит…

– Прибыл по приглашению, хотя сам не понимаю, как получил его, – развел руками юноша, с интересом глянул на Зоэ. – Это ты умеешь шептать ветру?

– Н-нет…

– Голос тот самый, – заверил нэрриха. – По счастью, я разобрал, сообщил королеве и она сочла дело важным. Столь важным, что люгер она велела оставить у военных причалов короны, вот приказ. А вас, милая донья, ваших родных и капитана я провожу в столицу.

– Я не донья!

– Зато я вежливый нэрриха, как назвал, так и будет правильно, – подмигнул Вион. – Знаешь, я так думаю: я услышал тебя, потому что в столице мне было тошно, я хотел уехать и искал повод, любой. Изабелла изволит быть со мной по-королевски щедра, то есть снабжает всеми сплетнями двора и вынуждает читать доносы. Воспитывает… – Нэрриха жалобно глянул на Зоэ. – Лечит от наивности, а мне было не так уж дурно, пока я болел… Люди казались добрыми, честными, умными, тонкими.

Вион вздохнул, встряхнулся по-собачьи, короткие волосы на миг встали дыбом. Зоэ рассмеялась и окончательно поверила: этот нэрриха почти так же хорош, как Ноттэ. С ним легко, он явился помогать по-настоящему, без обмана. Делает дело ловко и уверенно: уже готовы кони, уже выбрана дорога.

Поехали быстро. Вион упрямо отказался от найма карет и усадил Зоэ на своего вороного, нахально щурясь на капитана Вико и уверяя: поездка в седле с нэрриха еще никому не вредила. В двенадцать лет рано пугать детей сплетнями, зато самое время прикрывать от стрел. Потому что черные ушли, но это вряд ли окончательная победа… По дороге в столицу каждый служитель в темной рясе казался Зоэ злодеем, она злилась на себя за это отношение к божьим людям, но избавиться от подозрений не могла. Да и Вико смотрел на чернорясников тяжелым взглядом, принимаясь время от времени поглаживать рукоять длинного ножа, более похожего на саблю… Вопреки всем страхам, ничего угрожающего не приключилось за всю дорогу. Правда, черных было много и встречались они повсюду, даже здесь, в сердце столицы, в парке королевского дворца.