– Ничего ты такого не сделаешь, я не дам. Не сойти тебе с места, – пригрозила, поднимаясь с земли, Мари. Ригель, как всегда, уловив ее настроение, встал рядом и грозно зарычал.

– Чтобы я не сошла с места, придется тебе меня убить, – сказала Зора. – И с того дня, как ты мне угрожала, я много всего передумала. Дружбы между нами никогда не было, да и знаю я тебя плохо, но не верю, что ты способна убить человека.

– Может, я и не способна, а вот Ригель – как знать, – выпалила Мари.

– Ты же обещала, что он меня не съест.

– Одно дело не съест, другое – не убьет, – уточнила Мари.

– Спорим, не убьет. Он, конечно, может меня укусить, даже загрызть, да только ты не допустишь, – сказала Зора.

– Отчего не допущу?

– Ты же дочь Леды, в тебе нет жестокости, – объяснила Зора. – Вот что, Мари, мы обе от этого только выиграем. Я буду жить с тобой лишь до тех пор, пока ты не научишь меня призывать луну. Стану настоящей Жрицей – уйду.

– Ты же говорила, что твою нору разорили, – возразила Мари.

– Да, разорили. Помоги мне вырыть новую в надежном месте. Прошу, помоги. И я буду жить там, стану заботиться о Клане. А ты делай что хочешь, живи как тебе угодно.

– А откуда мне знать, что ты меня не выдашь, не расскажешь Клану про меня и Ригеля?

– Если не выдашь меня, то и я тебя не выдам. Ты одна в Клане будешь знать, где моя новая нора. Не разболтаешь мой секрет – и я сохраню твой.

Мари смерила Зору взглядом.

– Только ума не приложу, отчего ты так рвешься в Жрицы. Думаешь, это легкая работа? Ошибаешься! Это тяжкий, изнурительный труд, без отдыха, без устали.

– Знаю. Вернее, знаю, что именно такой Жрицей была Леда – трудилась тяжело, уставала, не ведала отдыха. – Зора замахала руками, не дав Мари возразить, и продолжала: – Мать твою я уважала. Она была великой Жрицей. Но скажу тебе правду, я себя великой не считаю. Стану хорошей Жрицей, хватит с меня и этого.

– Леда считала, что быть Жрицей Луны – это призвание. И большая ответственность.

Зора кивнула.

– Да, понимаю. Много слышала об этом от Леды. – Зора многозначительно вскинула темную бровь. – Только не говори, что она и тебя не учила тому же.

– Мама очень ценила дар, которым ее наделила Богиня. Тебе было бы чему у нее поучиться. – Мари будто оправдывалась, но иначе нельзя было дать понять Зоре, как пренебрежительно та отозвалась о мамином служении Клану.

– Да, конечно, я бы многому могла у нее научиться. А теперь научусь у тебя. Буду прилежной ученицей, а ты, надеюсь, не станешь мне твердить о моих многочисленных обязанностях перед Кланом. Ведь не станешь?

– Не стану. Мне нет дела до Клана, зато есть дело до Ригеля, и до меня самой, и как сберечь нашу тайну.

– Значит, мы прекрасно уживемся! – радостно воскликнула Зора.

– Ты мне так и не объяснила, отчего так рвешься в Жрицы, хоть и не чувствуешь призвания, как мама, – допытывалась Мари.

Зора молчала, лишь кусала губу и прятала взгляд.

– Вот что, я и не подумаю поселить тебя у себя, если ты не будешь со мной до конца честной, – сказала Мари.

Зора подняла взгляд, и Мари была потрясена, увидев в глубине ее серых глаз беззащитность.

– Что ж, вполне справедливо. – Зора протяжно вздохнула и заговорила сбивчиво: – Хочу быть Жрицей, чтобы стать для Клана незаменимой, и тогда меня больше никто не покинет.

Мари округлила глаза: не ослышалась ли? Она внимательно смотрела на Зору, та выглядела печальной и пристыженной. Куда девалась надменная красотка-белоручка, у которой на уме одни юноши?

– То есть как – не покинет? Ничего не понимаю, – недоумевала Мари.

– И немудрено. Ты на самом деле меня не знаешь. – Зора опять вздохнула. – Мой отец был из Клана мукомолов. Они с мамой познакомились на ярмарке. Когда они стали парой и мама забеременела мной, он вернулся в свой Клан. Как только я родилась, мама ушла к нему. А меня оставила.

– Тебя бросила мать? Взяла и бросила?

Зора кивнула, не глядя на Мари.

– Взяла и бросила. И я не хочу, чтобы это повторилось. Жрицу Луны никто не бросит. Никто. Слишком ее ценят, слишком любят.

– Ох… – Мари была поражена, узнав Зору с неожиданной стороны. – Прости меня.

– Понимаешь теперь? До Леды мне, конечно, далеко, но о Клане я буду заботиться по мере сил.

– И Клан тебе ответит признанием, – заверила Мари.

Зора кивнула:

– Надеюсь. Это моя самая заветная мечта.

– Понимаю. – Мари медленно, решительно встала. – Можешь жить с нами, только распоряжаться будешь не ты, а я.

Зора просияла:

– Согласна. Буду примерной ученицей. Когда начнем учиться призывать луну?

– Сегодня ночью, а жаль, я бы лучше поспала. Но сначала ты мне поможешь – будем копать и добывать еду.

– Что-о-о? Это еще зачем? Одно дело копать и еду добывать, другое – призывать луну! – Зора ошалело озиралась, будто Мари велела ей рыть нору здесь же, на пустом месте, голыми руками.

– Для начала отыщи самый раскидистый папоротник и выкопай. Он нам пригодится сегодня ночью, когда будешь учиться призывать луну. Нет! – Зора не успела и рта раскрыть, а Мари уже велела ей молчать. – Сейчас не стану объяснять зачем. А во-вторых, поможешь мне набрать грибов. К ужину. Пока ты не стала Жрицей и тебе не приносят даров, будешь охотиться, копать, собирать грибы-ягоды, как все женщины в Клане. – Мари потрепала Ригеля по макушке. – Пойдем, мой хороший, будешь вынюхивать для Зоры грибы, пускай собирает. – Мари устремилась прочь, в сосняк, где в изобилии росли грибы, а Зора поплелась следом.

– Ну и ежевичник – чаща непролазная! – восхитилась Зора. Они стояли перед одним из потайных входов в лабиринт из тропинок, змеившихся вокруг норы Мари. – И долго вы его выращивали?

Мари со стоном поставила на землю Ригеля и взяла посох, чтобы отвести в сторону толстую шипастую ветку. Ригель юркнул в ежевичник, а Мари принялась затаптывать его следы.

– Он был таким, сколько я себя помню, но чтобы он не зачах, нужно много труда и много лунной силы. – Мари нахмурилась, приглядевшись к кустам. Со дня смерти Леды не прошло и лунного месяца, а молодые побеги стали хуже расти, и колючие ветви кое-где полысели.

– Постой… ты призываешь луну, чтобы растить эти колючки?

Мари глянула на Зору:

– Вижу, мало ты пока знаешь о труде Жрицы.

– Да, мало. Леда умерла, так и не успев ничему меня научить.

– Я думала, мама начала с тобой заниматься, – сказала Мари.

Зора беспокойно переминалась с ноги на ногу и теребила большой папоротник, который выкопала и принесла по просьбе Мари. Глядя на грязные полосы у себя на руках и на цветастом платье, она брезгливо морщилась.