Описание этого случая потребовало некоторого времени. Произошло же все мгновенно. Но случившееся изменило весь мой образ мыслей. Я был в смятении и мучительно пытался разобраться в себе. Я видел, что переживание началось и закончилось по воле этого поразительного человека. Я начитался достаточно книг о гипнозе и мог предположить, что столкнулся с чем-то в этом роде. Однако сердцем я чувствовал, что это не так. Ибо даже люди огромной воли способны вызывать подобное состояние только у слабых умов. Я же до того времени гордился своим интеллектом и силой воли. Нет, он не загипнотизировал меня, не превратил в послушную марионетку. Напротив, при первой встрече он же произвел на меня впечатление помешанного. Тогда как же я неожиданно оказался в этом состоянии? Мне все это казалось тайной. Но я принял решение быть настороже, на случай, если и в будущем он попытается воздействовать на меня подобным образом».

Когда Нарен пришел в себя от пережитого, Рамакришна начал шутить с ним, угощать его и вел себя с такой откровенной нежностью, что Нарен опять испытал немалое смущение. К вечеру Нарен заявил, что ему пора домой. Рамакришна казался огорченным и разочарованным. Он взял с Нарена слово, что тот снова появится в Дакшинешваре, как только сможет.

Нарен появился примерно через неделю, очень настороженный и полный решимости больше гипнозу не поддаваться. Рамакришна предложил пройтись по садам к югу от комплекса, поскольку в самом Дакшинешваре в тот день было полно народу. Они вдвоем отправились в садовый домик – тот самый, где Рамакришна впервые увидел изображение Пресвятой Девы с младенцем Иисусом, – и расположились там. Скоро Рамакришна погрузился в самадхи. Нарен наблюдал за ним. Вдруг Рамакришна до него дотронулся – совершенно так же, как в прошлый раз. Несмотря на твердую решимость не поддаваться, Нарен в этот раз полностью потерял сознание. Придя в чувство, Нарен увидел, что Рамакришна с нежной улыбкой проводит рукой по его груди. Нарен понятия не имел, что происходило, пока он был в бесчувствии.

Позднее Рамакришна рассказывал другим ученикам:

– В тот день, когда Нарен утратил ощущение своего нынешнего «я», я задал ему множество вопросов: кто он на самом деле, откуда явился, сколько времени пробудет в этом мире и так далее. Я заставил его войти в самые глубины своего естества и там найти ответы на мои вопросы. Ответы стали подтверждением того, что мне уже было известно из видений. Рассказывать о таких вещах запрещено. Но могу вам сказать, что как только Нарен узнает, кто он на самом деле, то покинет этот мир. Огромным усилием воли и йогическими силами он немедленно оставит свое тело. Нарен – великая душа, совершенная в медитации.

Одно видение Рамакришна все же описал – из тех, которые Нарен подтвердил своими ответами. Ум Рамакришны в состоянии самадхи проник сквозь миры грубой материи до тонкого мира идей, а оттуда поднялся к тому, что он описал как «изгородь из лучей», которая разгораживает делимое и неделимое. За изгородью исчезает Форма, поэтому туда не проникают даже боги с богинями. Тем не менее в этой области неделимого Рамакришне увиделись семеро святых, чьи тела состояли из одного света чистого сознания. Святые были погружены в самадхи, и величие их превосходило величие богов. На глазах Рамакришны что-то сформировалось из сплошного света, и это что-то приняло форму младенца. Младенец спустился к одному из святых и, обвив ручонками его шею, попытался вывести того из самадхи. Святой пробудился и при виде младенца просиял от радости – Рамакришна понял, что они вечно сопутствуют друг другу.

– Я спускаюсь вниз, – сказал младенец святому, – и ты должен спуститься со мной.

Святой не ответил словами, но его глаза выразили согласие. Он снова погрузился в самадхи, и Рамакришна увидел, что часть его ушла на землю в виде яркого луча.

И Рамакришна добавил:

– Как только я впервые увидел Нарена, я понял, что он и есть тот святой.

В ответ на расспросы учеников Рамакришна признавался, что младенцем был он сам.

В главе восьмой я уже объяснял индусскую концепцию аватары. Теперь надо добавить к ней концепцию «вечного спутника». Индусы верят, что всякий раз, когда Бог спускается на землю в человеческом обличье, его сопровождают такие спутники.

Индусы, разумеется, с готовностью поверят, что апостолы Иисуса из Назарета были его «вечными спутниками».

Следовательно, для Нарена осознать, «кто он такой на самом деле», означало вспомнить и свои вечные отношения с Рамакришной, в которых краткое совместное пребывание на земле Индии не более чем мимолетный эпизод. Ракхал тоже был «вечным спутником», но его отношения с Рамакришной были еще более тесными, поскольку то были отношения духовного отца и сына.

Второе проявление силы Рамакришны убедило Нарена в том, что он соприкоснулся с волей, неизмеримо превосходящей его собственную. Но все равно он не находил возможности сдаться. Нарен всегда противился традиционному индусскому представлению о том, что ученик должен следовать за гуру в слепом повиновении. Он и сейчас продолжал считать это неправильным – принесение своей свободы в жертву суждению другого человека. Нарен был уже готов признать Рамакришну чем-то большим, нежели просто человек, готов был следовать за ним, как за учителем. Позиция Нарена заслуживает самой пылкой благодарности от всех нас – скепсис Нарена делает его надежнейшим свидетелем величия Рамакришны.

В предыдущей главе мы читали о том, как Рамакришна пришел к убеждению о том, что юный студент колледжа на самом деле был одним из его «вечных спутников». Может возникнуть вопрос: уж коли Рамакришна пришел к этому убеждению, отчего бы ему тревожиться по поводу будущего Нарена? Разве существо такого порядка способно понести хоть малейший духовный урон? Отвечая на этот вопрос, Сарадананда подчеркивает, что даже аватара, облекаясь в плоть и вступая в сферу действия Майи, должен испытать некоторое притупление духовного зрения. Рамакришна временами бывал склонен ставить под сомнение подлинность своих видений – возможно, я ошибаюсь, говорил он себе. Вот почему он не переставал тревожиться из-за Нарена и подвергать его различным испытаниям.

Рамакришна говорил, что в человеке возможны восемнадцать свойств, или проявлений духовной силы. Даже двух-трех достаточно для достижения в миру великой славы и влияния – а в Нарене Рамакришна видел все восемнадцать. Когда Рамакришну охватывала тревога, он опасался, что с возрастом Нарен может злоупотребить своей силой, то есть удовлетвориться частичным познанием Бога и на основе этой частичной реализации просто основать новую религиозную секту и обрести для себя обыкновенную мирскую славу и власть. Жизнь самого Рамакришны, как мы видим, была и протестом против сектантской исключительности, и демонстрацией способности любой секты указать путь к Богу. По поводу Нарена ему незачем было тревожиться, ибо в лекциях и книгах позднейшего времени, когда он уже был Вивеканандой, он показал, насколько хорошо усвоил урок:

«Я приемлю все религии прошлого и почитаю Бога вместе с каждой из них. Может ли книга Господня быть завершена? Не должна ли она быть непрекращающимся откровением? Отличие есть первый признак мысли. Я молюсь, чтобы число сект умножалось, пока не станет их столько, сколько есть на свете людей».