Внезапно палец Алистера скользнул внутрь нее, а Джессика издала стон, и бедра ее описали кругообразное движение. К первому пальцу присоединился второй и вошел в нее плавно и легко. Она с шумом вдохнула воздух, опьяненная этим запахом, напоенным солнцем.

— Пожалуйста…

— Наклонись…

Этот приказ он подкрепил, заставив ее наклониться.

Джессика упала вперед, попытавшись замедлить падение тем, что раскинула руки. Алистер выпрямился, позволив ветру овевать ее спину. Он спустил с нее панталоны. Кожа ее была покрыта капельками испарины.

— Как прекрасна, — похвалил он, проведя рукой по ее ягодицам. Сжав рукой ее венерин бугорок, он принялся гладить и массировать его ладонью. — Ты так разбухла и такая влажная и гладкая. Не хочешь ли, чтобы я наполнил тебя до краев, моя прекрасная пленница? Разве ты не жаждешь заполнить пустоту?

Она чувствовала себя уязвимой, будучи не силах заглянуть ему в лицо или следить за его движениями.

— Всегда.

Послышался легкий шорох одежды, потом она ощутила прикосновение его мощного орудия наслаждения. И это было единственным предупреждением. Он сжал ее бедра, рванул к себе и проник глубоко в нее одним стремительным движением.

Джессика вскрикнула, пытаясь сохранить равновесие, стараясь держать неподвижно разведенные в стороны руки.

— Боже!

Он произвел кругообразное движение бедрами, стараясь войти в нее еще глубже.

— Ты чувствуешь, как глубоко я в тебе, Джесс? Чувствуешь, как глубоко?

Глаза ее закрылись, дыхание стало неровным. Она чувствовала прикосновение его замшевых бриджей и манжет к бедрам. Опустив глаза, Джессика увидела его заляпанные грязью сапоги. Он был полностью одет, она же почти обнажена и в его власти. Мысль о том, что любой прохожий может увидеть их, только подстегнула ее желание. Она была уже возбуждена — по всему ее телу рябью пробежала дрожь. Ответный стон Алистера подхватил ветер, но ей было безразлично, что кто-нибудь их услышит. Все ее внимание было сосредоточено на том небольшом островке, где их тела оказались соединенными, и где ее нежная плоть сжимала его.

Алистер задвигался. Темп его движений не был слишком поспешным, а проникновение грубым, как она могла бы ожидать, находясь в этой первобытной позе, но движения его были томными и почти ленивыми. Намеренно медлительными. Он овладевал ею неспешно и двигался плавно и медленно, пока не достиг глубины, и она не сжала его. Он полностью покорял ее, двигаясь так ритмично, грациозно и не спеша.

В этом чувствовалась большая греховная практика. Его толчкам соответствовало кругообразное движение бедер. Он ласкал и умасливал, гладил и потирал самые нежные и чувствительные места ее тела.

Ее ноги раздвинулись. Она упала на помосте на колени. Алистер выскользнул из этой бездны, потом снова с силой вошел в ее тело так глубоко, насколько смог. Джесс вскрикнула, чувствуя себя покоренной. Он развел ее ноги еще шире и ускорил ритм своих движений. Тяжелое вместилище его яичек то и дело ударяло ее по влажному телу, и это ритмическое эротичное движение возбуждало ее еще сильнее и усиливало остроту ощущений. Руки ее потеряли силу, а плечи опустились на подушки, и от этого бедра поднялись выше. Теперь ничто больше не мешало Алистеру, но он сохранял умеренный темп движений. Она же вцепилась в шелковое покрывало под ними.

— Господи, какая ты тугая, — пробормотал он хрипло. — И такая влажная. Я уже готов обрушиться в бездну…

— Да!

— Подожди! Я собираюсь продолжать это, пока не утрачу силы полностью.

Ее тело сотрясла отчаянная дрожь, когда она почувствовала окончание его наслаждения.

Его пальцы зарылись в ее бедра с силой, способной оставить синяки. И ей это нравилось. Ей было приятно, что он способен отказаться от своего стального самообладания, чтобы довести ее до желанного состояния.

Джессика сдалась и позволила идти всему своим чередом, безраздельно и покорно отдаваясь наслаждению. Тело ее утратило напряжение, и Алистер ослабил свою хватку.

Его руки теперь ласкали ее нежно, и он что-то едва слышно бормотал. Она была погружена в томную негу, и отголоски ослепительного наслаждения все еще не покинули ее тела. Это продолжалось долго после того, как она почувствовала, что он замер. Джессика открыла глаза и, повернув голову, заметила, что он смотрит на нее и челюсти его сжаты.

— В чем дело? — спросила она, чувствуя, как рассеивается окутавшая ее дымка наслаждения перед лицом его мрачности.

Голос его был грозным, а слова отрывистыми:

— Что это за отметины у тебя на коже?

Джессика вздрогнула, ненавидя себя зато, что позволила ему увидеть тонкие серебристые шрамы, исчертившие ее ягодицы и верхнюю часть бедер. Если бы они не оказались при свете дня в лучах яркого беспощадного солнца, Алистер никогда бы их не увидел. Хотя ей ненавистны были эти воспоминания, она не смогла скрыть правды.

— Ты не можешь не узнать отметин от хлыста.

— Боже милостивый!

Он склонился над ней, прикрывая ее тело своим, и сжал в железных объятиях, утешительных и покровительственных.

— У тебя еще есть шрамы?

— Не снаружи. Но как бы там ни было, сейчас это не имеет значения.

— Как бы не так! Где еще?

Джесс поколебалась, не желая ничего больше, кроме как забыть о своем тяжелом прошлом.

— Где, Джессика?

— Как тебе известно, я не слышу левым ухом, — ответила она тихо.

— В этом виноват Хэдли?

Он прижался горящим лицом к ее спине.

— Сейчас я не хочу об этом думать, — пожаловалась она. — Не здесь. И не теперь, когда наши тела соединены.

Алистер потерся влажными губами о ее спину. Дыхание его стало хриплым и неровным.

— Я заставлю тебя забыть.

Джесс ответила стоном облегчения, когда он обхватил руками ее груди, и легкий океанский бриз развеял ее мысли.

— Но я не забуду, — пробормотала она. — Я никогда не забуду.

Алистер помог Джессике выйти из кареты, и она испытала удовлетворение, видя возвышение на пальце под белой перчаткой, выдававшее присутствие кольца. За их спинами возвышался дом Регмонта. Здание из красного кирпича на взгляд случайного прохожего могло показаться вполне невинным, но для Алистера оно таило безусловные опасности.

Он не представлял себе, что сделает Джессика, если ее сестра будет против их брака.

Он понятия не имел, что сделал бы, потому что лишиться ее для него было подобно смерти.

— Она желает мне счастья, — пробормотала Джессика, обращая к нему ободряющую улыбку из-под полей соломенной шляпки. — Возможно, ее удивит новость о том, насколько порочными наклонностями обладает ее сестра, но возражать она не станет.