– Слушай, Титус, если хочешь верить, верь себе на здоровье, но тебе незачем что-то доказывать всем остальным.

– Ты думаешь, я все это затеял ради шоу? – спросил Кассар, направляя пистолет на Арукена.

Арукен развел руки и осторожно обошел командирское кресло, остановившись у противоположной стены рубки.

– Император – это не каменная статуя, к которой можно прислониться. Это бог. У Него есть святые, которые творят чудеса. Я сам это видел. И ты тоже! Подумай обо всем, что ты видел, и ты поймешь, что должен мне помочь, Иона!

– Титус, я видел кое-какие странные вещи, но…

– Не смей отрицать, – прервал его Кассар. – Все это происходило на самом деле, и было так же реально, как рубка этой божественной машины. Иона, Император с нами, и Он смотрит на нас. Он судит о нас по нашему выбору, особенно если выбирать трудно. Воитель предал нас, и если я оставлю все как есть и отступлю – я предам Императора. Арукен, есть принципы, которые необходимо защищать. Неужели ты сам этого не понимаешь? Если никто из нас не встанет на борьбу, Воитель победит, и очень скоро сотрется даже воспоминание о его предательстве.

Арукен раздраженно покачал головой:

– Кассар, если бы я только мог тебе объяснить…

– Ты пытаешься мне сказать, что не видел ничего, достойного веры? – разочарованно спросил Кассар.

Он отвернулся и сквозь поцарапанные панели обзорного окна посмотрел на приближавшихся воинов Гвардии Смерти.

– Титус, я долгое время ни во что не верил, – снова заговорил Арукен, – и за это я прошу прощения, как и за все остальное.

Кассар обернулся и увидел, что Иона Арукен вытащил свой пистолет и нацелил ему в грудь.

– Иона? – воскликнул Кассар. – Ты хочешь меня предать? После всего, что мы с тобой видели?

– Титус, я хотел только одного: командовать своим титаном. Я хотел когда-нибудь стать принцепсом Арукеном, но этого никогда не произойдет, если я тебя не остановлю.

– Знать, что вся эта Галактика лишена веры… Знать, что ты, возможно, единственный верующий, и все же верить, несмотря ни на что. Вот что значит вера, Арукен. Как бы я хотел, чтоб ты это понял.

– Слишком поздно, Титус, – сказал Арукен. – Прости.

Пистолет Арукена прогремел трижды, наполнив рубку вспышками света и грохотом.

Из тени входной арки Дворца Регента Тарвиц мог наблюдать за сражением. Он сумел уйти от разнузданной бойни, учиненной Ангроном, чтобы связаться со своими воинами, находившимися во дворце, но воспоминание о примархе Пожирателей Миров до сих пор застилало его мозг кровавым туманом.

Тарвиц оглянулся на дворец. Послеполуденное солнце отбрасывало длинные тусклые тени. Скоро наступит ночь.

– Люций! – крикнул он в вокс-передатчик, трещавший статическими помехами. – Люций, отзовись.

– Саул, что ты увидел?

– Боевые корабли и десантные капсулы с нашими опознавательными знаками приземляются к северу от нас.

– А примарх осчастливил нас своим присутствием?

– Похоже, что только Эйдолон, – с облегчением ответил Тарвиц.

Вокс-канал разрывался от помех, и Тарвиц понимал, что армия Воителя попытается подавить их связь таким образом, чтобы не нарушить свою.

– Послушай, Люций, Ангрон прорывается сюда. Верные Императору Пожиратели Миров не смогут его надолго задержать. Он намерен пробиться во дворец.

– Значит, будет отличная битва, – невозмутимо заметил Люций. – Надеюсь, Ангрон хорошо дерется. Наконец-то мне доведется сразиться с достойным противником.

– Можешь твердо на это рассчитывать. Нам необходимо укрепить свои позиции. Начинайте строить баррикады в главном зале. Если Ангрон даст нам время, постараемся перегородить основные помещения и пересечения переходов.

– С каких это пор ты стал здесь командиром? – запальчиво спросил Люций. – Не забывай, что я лично убил Вардуса Праала.

Тарвиц едва не задохнулся от ярости, обнаружив такое ребячество при остром недостатке времени, но сумел сдержать свои чувства.

– Отправляйся на место и помоги людям построить баррикады. Очень скоро мы все окажемся в самой гуще сражения.

Йактон Круз включил форсаж, и «Громовой ястреб», набирая скорость, понесся прочь от «Духа мщения». При мысли о том, что они, наконец, выбрались с корабля Воителя, у Мерсади немного кружилась голова, но, увидев мерцающие повсюду огоньки остальных судов флотилии, она погрустнела.

– Ну, что теперь? – спросил Круз. – Мы вырвались, куда дальше?

– Я ведь говорила вам, Круз, что у нас есть друзья, не так ли? – отозвалась Эуфратия из кресла второго пилота рядом с Астартес.

Воин недоверчиво покосился на нее:

– Хорошо бы, так оно и было, летописец. Но друзья ничем не помогут, если мы здесь погибнем.

– Но это была бы замечательная смерть, – произнесла Киилер, и на ее лице мелькнула призрачная улыбка.

Зиндерманн тревожно взглянул на нее, подумав, что они слишком понадеялись на обещание Эуфратии отыскать в темной бездне путь к безопасному убежищу. Пожилой итератор выглядел таким хрупким и слабым, что Эуфратия взяла его за руку.

Мерсади сквозь обзорный экран смотрела на дрожащие огни: все эти звездные корабли составляли флот Шестьдесят третьей экспедиции, и все они были враждебны.

Словно опровергая ее мысли, Эуфратия через окно указала на корпус одного мрачного судна, которое вскоре осталось бы в стороне, если бы «Громовой ястреб» продолжил следовать тем же курсом. Слабый свет истваанского солнца тускло отражался от ничем не украшенной металлической брони.

– Направляйтесь к этому кораблю, – скомандовала Эуфратия, и Мерсади с удивлением увидела, что Круз без всяких возражений повернул рычаг управления.

Мерсади не слишком много знала о звездных кораблях, но была уверена, что стоит им подойти ближе, как судно ощетинится дулами орудий и расстреляет несущийся мимо «Громовой ястреб». Или спустит на них истребителей.

– Зачем нам к нему приближаться? – нервно спросила она. – Нам же надо улететь как можно дальше!

– Доверься мне, Сади, – сказала Эуфратия. – Все так и должно быть.

«По крайней мере, все произойдет очень быстро», – подумала Мерсади, глядя на увеличивающийся силуэт судна.

– Гвардия Смерти, – заметил Круз.

Мерсади прикусила губу и взглянула на Зиндерманна.

Старик выглядел совершенно спокойным.

– Настоящее приключение, не так ли? – улыбнулся он.

Неожиданно для себя Мерсади улыбнулась ему в ответ.

– Кирилл, что мы будем делать? – спросила она некоторое время спустя, изо всех сил сдерживая слезы. – Что нам осталось?