— А что там наши «продавцы билетов» на Восточном рынке? — спрашиваю я уже в сотый раз.

Мы предположили, что наш субъект платит только наличными и что он не захочет использовать свою кредитную карточку для покупки билета, а предпочтет купить его с рук возле стадиона непосредственно перед матчем, и поэтому мы направили нескольких агентов «торговать» билетами на Восточном рынке.

— У нас есть кое-какие зацепки, — отвечает Букс с досадной расплывчатостью. — Но ты лучше сконцентрируйся на том задании, которое поручили лично тебе.

— Спасибо за замечательный совет.

Он, конечно, прав. Я нервничаю, и, возможно, это заметно. Букс тоже нервничает. Все нервничают, а потому пытаются снять напряжение так, как это обычно делают полицейские и агенты ФБР, — при помощи сарказма и простеньких шуточек.

Ворота открыли за два часа до начала матча, и я увидела, пожалуй, тысяч пятнадцать пузатых белых мужчин, во внешности которых — будь то их рубашки, штаны, лица или другие части тела — так или иначе представлен голубой цвет в различных оттенках. Впрочем, я не заметила, чтобы кто-то шел один: похоже, все шли на стадион в компании по меньшей мере с еще одним человеком.

Я завершаю телефонный разговор с Буксом, смотрю на часы и качаю головой с таким видом, как будто я чем-то раздражена — ну, как будто я и правда жду своего ухажера, а он все не идет и не идет. Ну почему я торчу здесь, тогда как Софи сидит там, на командном пункте? Я, конечно, знаю ответ: Софи, как выяснилось, имеет большой опыт работы со сложными сетями устройств наблюдения, и поэтому она сейчас там, в ложе класса люкс, а я вынуждена терпеть поверхностный досмотр при входе на стадион — меня ощупывает слабо подготовленный охранник. Представители правоохранительных органов сейчас не проходят через отдельный вход: нам необходимо делать вид, что мы обычные граждане. Я, кстати, могу указать на своем теле около двадцати мест, где я могла бы спрятать что-то запрещенное, и это не обнаружили бы охранники стадиона.

Я прохожу через контрольно-пропускной пункт, делая вид, что не замечаю пятерых агентов, занимающихся тем же самым, что и я. Многие из замаскировавшихся под футбольных болельщиков агентов идут парами и рассредоточиваются по секторам стадиона.

По правде говоря, мне раньше даже в голову не приходило, что, глядя на футбольный стадион изнутри, я смогу мысленно произнести: «Красиво!» Однако стадион, на который я сейчас захожу, и в самом деле красивый. Тут все сделано из стекла, стали и камня. Само поле — под открытым небом, а потому на нем как бы естественное освещение. Дует свежий ветерок. Изнутри это спортивное сооружение больше похоже на торговый пассаж, чем на стадион. Дело в том, что этот стадион был построен на месте старого универсального магазина, и его архитектура при этом была сохранена — в том числе и старинная улица, вымощенная булыжником. Я слышала, что местные жители очень гордятся своим стадионом, и я их понимаю. Впрочем, здесь много балконов, с одного из которых наш субъект, возможно, сейчас наблюдает за тем, как мы просачиваемся на стадион.

А ведь не у всех нас, борцов за правопорядок, получается не привлекать к себе внимание. Я вижу мужчину среднего возраста с коротко подстриженными волосами, стоящего у входа в магазин спортивной одежды и тратящего больше времени на то, чтобы всматриваться в толпу, чем на разглядывание свитера детского размера, который он взял с прилавка. С таким же успехом он мог бы стоять с плакатом «Я ПРОСТО ПРИТВОРЯЮСЬ, ЧТО ЧТО-ТО ПОКУПАЮ, А НА САМОМ ДЕЛЕ Я ПОЛИЦЕЙСКИЙ».

Я пересекаю свободное пространство, примыкающее к Адамс-стрит, и иду по направлению к своему месту: я буду находиться в ближней части сектора № 112. Игровое поле расположено намного ниже уровня улицы — наверное, для того, чтобы стадион не получился очень высоким и не заслонял собой городской пейзаж. Когда я прохожу мимо ворот из кованого железа, отделяющих свободное пространство от игрового поля, мне видно, что, чтобы попасть в первую часть сектора с сидячими местами, нужно спуститься по ступенькам, а не подняться.

На трибунах — огромная масса людей, шум, гам. Все это вызывает у меня чувство бессилия. «Мы не сможем отыскать его здесь. Зрителей на стадионе слишком много, а нас слишком мало».

Возьми себя в руки, Эмми!

Я медленно иду к своему месту, как бы невзначай просматривая сектор. Затем я звоню Буксу.

— Привет, милый! — говорю я радостным голосом. — Стадион сегодня, конечно же, полон! Малыш, жаль, что тебя здесь нет. Но я очень рада, что ты увидишь все это по телевизору!

— Замечательно, Эмми, — слышу я голос Софи на другом конце линии. — Что там у вас?

— Сектор один одиннадцать, девятый ряд, места третье и четвертое. Сектор один тринадцать, двадцать шестой ряд, посередине, и тридцатый ряд, место пятое или шестое. А еще сектор один двенадцать, восемнадцатый или девятнадцатый ряд — точно не могу сказать, — посередине. Все они либо лысые, либо их головы и лица чем-то скрыты. Тут таких я наверняка увижу еще с десяток, а то и больше.

Я сажусь, чтобы, по меньшей мере, сделать вид, что наблюдаю за игрой. Футболисты команды «Миннесота Вайкингс» ловят введенный противником в игру мяч и проносят его в зону противника так, что им удается заработать тачдаун. Ну и начало игры, Детройт!

Когда начинается четвертый — и последний — период, Детройт проигрывает со счетом 20:6. Мне ни капельки не интересно, каким будет результат этого матча, в котором взрослые люди в красочных костюмах современных гладиаторов пытаются пересечь с кожаным мячом в руках какую-то разграничительную линию, но мне очень даже интересно, как скоро этот матч закончится. Если назревает то, что Букс называет победой с явным преимуществом, то болельщики вскоре уже могут начать расходиться и нам нужно быть готовыми к выходу нашего субъекта со стадиона немного раньше, чем планировалось.

Счет 20:6 — это уже «победа с явным преимуществом» или еще нет? Этого я не знаю. Мои болтливые соседи по сектору № 112 как-то комментируют мне счет в этом матче, и я киваю в ответ с таким видом, будто понимаю то, что они мне говорят. Я была вынуждена делать это уже не один раз. Мне приходилось изображать гнев по поводу неудачного возврата панта[51] в начале второй половины игры, ругать вместе с моими соседями координатора специальных команд[52] клуба «Детройт Лайонс» за его некомпетентность, одобрительно кивать, когда защита команды «Детройт Лайонс» «наконец-таки проснулась». И мне приходится придумывать один за другим поводы позвонить своей матери (или же сестре, брату, мужу, сердечному другу, тете) каждый раз, когда я вижу вроде бы лысого человека с вроде бы узким носом и вроде бы покатыми плечами.

Букс и его группа, должно быть, взяв крупным планом, уже рассмотрели почти всех мужчин, находящихся на стадионе. Случился и курьез: один из местных полицейских указал людям Букса на Денни Сассера, когда тот пришел на стадион.