Между тем педантичные немецкие вояки действовали с методической жестокостью, и однажды ополченцы действительно увидели в небе над Девоном вражеские самолеты. Несколько бомб упали неподалеку от Гринвея – к счастью, никто не пострадал. Сделав свое черное дело, “мессер-шмитты” с ревом неслись дальше, исчезая в ночной темноте. В этих самолетах и в этих летчиках не было ничего романтического. Они казались Агате вместилищами ненависти и несли на своих крыльях смерть.

В это суровое военное время Максу выпала удача заняться по-настоящему важным делом. Учредитель Британского института археологии в Анкаре попросил его приехать в Лондон и помочь организовать сбор денег и продовольствия для изувеченного землетрясением турецкого города Эрзинджана – оно унесло тридцать пять тысяч жизней. Агата (которой было тогда около пятидесяти) осталась в Гринвее вместе с Розалиндой. Сама она нанялась в больницу Торки, вызвавшись поработать в аптеке (хотела освежить свои фармацевтические знания): “Что и говорить, со времен моей молодости наука не стояла на месте. Появилось множество новых пилюль, таблеток, присыпок, мазей и прочих препаратов”.

Через некоторое время после бомбежек Девона Агата уехала в Лондон, они с Арчи поселились на Шеффилд-террас, но вскоре и на эту улицу стали падать бомбы. Дома напротив были разрушены до основания, а их дом пострадал от ударной волны, особенно сильно верх и цокольный этаж. Агате было особенно жаль любимого рояля: “Мой “Стейнвей” уже никогда не будет звучать, как прежде”.

Война подступала все ближе, теперь приходилось прятаться за шторами затемнения и привыкать к вою сирен.

В общем, “идеальный дом” Мэллоуэнов был изранен фугасными бомбами, посему Розалинда жила в Гринвее, а Макс и Агата переехали в Хэмпстед, на Лон-роуд. Несколько лет назад там воздвигли ультрасовременные бетонные здания, спроектированные канадским архитектором Уэллсом Коутсом. В одной из тамошних квартирок Агата проведет почти всю войну, почти все время в одиночестве. Исключительно в компании силихем-терьера Джеймса, которого на нее оставляла Карло (дорогой ее “адъютант”), поскольку дни напролет теперь трудилась на военном заводе.

Лорду Джорджу Амброзу Ллойду[47] очень понравилось, как Макс работал над составлением карты рельефов Турции. По рекомендации лорда он и попал потом в отдел разведки при британских ВВС. А поскольку Макс хорошо знал арабский, его откомандировали на Ближний Восток. Впервые за десять лет совместной жизни Агате и Максу предстояла длительная разлука. Но, как говорится, чем дольше разлука, тем слаще встреча. Они приказали своим сердцам набраться терпения, и каждый погрузился в предписанные военным положением хлопоты.

Агата начала работать в аптеке университетского колледжа, а вечерами, вернувшись в свою квартирку, садилась за рукопись. Работа помогала скрасить одиночество. И разумеется, любимец Карло терьер Джеймс. Иногда еще ездила в Гринвей к Розалинде.

Розалинде скоро исполнялся двадцать один год, и она почувствовала себя взрослой. Да, она больше не была девчонкой, хихикающей с подружками над подростковыми шутками и нафантазированными влюбленностями. Роз и раньше не очень-то охотно делилась с матерью своими девичьими тайнами, а теперь отдалилась от нее еще больше. Это иногда случается с детьми, когда они изо всех сил стараются защитить свою независимость.

Однако материально она была зависима от Агаты, жила в ее доме и на ее деньги. С работой ничего не получалась. На приеме в Женские вспомогательные воздушные силы она провалилась, в Территориальную армию[48] тоже поступить не смогла. Но честно искала работу. Правда, скорее чтобы не мучила совесть, а не по острой необходимости, как большинство ее сверстников. В ту пору Розалинду больше занимали иные проблемы. Она была влюблена, однако хранила это в тайне.

Первая улика была косвенной: рядом со вторым телефонным аппаратом – в дочкиной спальне – Агата обнаружила пепельницу, полную окурков. Будучи опытным мастером детективных головоломок, миссис Кристи мигом поняла, что здесь ведутся долгие секретные разговоры. С кем именно, Агата установила лишь в тот момент, когда Розалинда небрежным голосом сообщила, что выходит замуж за Хьюберта Причарда. Жених был человеком спокойным и рассудительным. Этот статный, пригожий малый служил в Королевском Уэльском фузилерном полку, одном из старейших в британской армии[49].

Хьюберт был однополчанином Джека и частенько гостил в Эбни-Холле. В Гринвей он впервые приехал вместе с “тетей Москитиком”. Ну а приглашение приезжать еще последовало от Розалинды.

Хью был на двенадцать лет старше своей невесты, владел старинным фамильным поместьем на привольных лугах Колвинстона, в Поллирэче (пригород уэльского города Вейл-оф-Гламорган). Эту усадьбу он получил в наследство.

“Мама, надеюсь, ты хочешь приехать на церемонию бракосочетания?” – так прозвучало приглашение на свадьбу. Агата, разумеется, хотела присутствовать при столь важном событии в жизни единственной дочери. Но почувствовала, что та не очень этому рада. Возможно, сказывалось подспудное опасение, что присутствие мамы на церемонии как-то нивелирует взрослость новобрачной и даже отодвинет ее на второй план (поскольку мама была очень знаменита). Однако Агата проявила твердость. И в ближайший понедельник будущая жена и будущая теща отправились на поезде в Северный Уэльс, в город Денби. Город этот знаменит перчаточной фабрикой, недостроенной церковью и тем, что одиннадцатого июня 1940 года в местном регистрационном бюро актов гражданского состояния двадцатилетняя дочь Агаты Кристи стала миссис Причард.

Теперь перейдем к теме куда менее романтичной. Несмотря на предпринятые Обером меры предосторожности, американские налоговики вцепились в Агату Кристи намертво, и поэтому деньги на ее английских счетах таяли. В письмах Эдмунду Корку все чаще звучала тревога по поводу состояния дел. “Неплохо было бы, если бы вы там разобрались с финансами, на случай моей внезапной кончины”, – писала Агата в июне, понимавшая, что в любой момент может погибнуть, если бомба угодит в ее дом.

Через месяц она спрашивает: “Собираются американцы платить хоть что-то? На моих банковских счетах сплошь отрицательное сальдо, хотя они по-прежнему не грешат превышением кредита”.

Литературные агенты и поверенные (и американские и английские) горячо обсуждали щекотливую ситуацию, в которой оказались доходы их клиентки. Ведь налоговая служба США, по сути дела, заморозила американские счета Агаты Кристи – до уплаты налогов. В Англии тоже надо было платить налоги, но банковские операторы ждали денег из Америки, где был основной источник доходов Кристи. Финансовые споры не утихали, однако в моменты передышки Агата продолжала писать.