Она просто не могла игнорировать его близость. Не могла не думать о том, что произошло ночью. До этого она и не подозревала, что может существовать подобное наслаждение, но теперь… теперь греховные мысли не шли из головы. .Недаром он сказал, что у нее есть вкус и потому она захочет большего. Будь она проклята, если он не оказался прав!

И теперь она жаждала, чтобы его руки ласкали ее так же чувственно, как тогда. И его губы. Боже, ощущение этих «губ, пьянящие поцелуи… Он заставлял ее трепетать, терять разум, забыть о благоразумии и принять все, что ей предлагали.

Вот и сейчас она вздрогнула, вспоминая, какой сладостной была капитуляция. Дрю это почувствовал.

Она почти не услышала громового раската, но Дрю предположил, что именно в этом была причина ее страхов.

— Боишься шторма?

— Раньше никогда не боялась, но несколько лет назад на остров налетела такая страшная буря, что ее назвали ураганом. Много людей погибло. От зданий оставались одни обломки. В жизни не видела ничего подобного и надеюсь больше не увидеть.

— Это было на острове?

— Да, через полгода после моего приезда туда. Он яростно ворвался в теплые воды. И Сент-Китс — не единственный остров, который он поразил. Пронесся по всем островам, оставляя ужасающие следы разрушения.

Дрю чуть сильнее прижал ее к себе.

— По-моему, я что-то такое помню. И сам еле избежал его, успев отплыть в Америку несколькими днями раньше. Но услышал о нем в следующем плавании и сам наблюдал последствия. Некоторые поселки так и не оправились после того урагана.

— Да, — кивнула девушка, — вроде маленькой деревушки на нашем острове. Там не осталось ни одного целого дома, поэтому обитатели просто собрали уцелевшие вещи и разбрелись подругам местам. По даже в нашем, довольно большом городе месяцы и месяцы ушли на то, чтобы расчистить обломки и построить новые здания. В то время я забыла про сон.

— Ты вызвалась помогать? — поразился он.

— Да, вернее, мы с Марджери, — улыбнулась она, пытаясь казаться беспечной. Действительно, пиратам не пристало помогать жителям пострадавшего города! — Иначе лавка мясника никогда не открылась бы!

Несмотря на неудачную попытку пошутить, он не рассмеялся. Только осторожно коснулся щеки кончиками пальцев, словно хотел сказать, что она не так плоха, как он думал. Габриеле стало неловко: она не привыкла к такой нежности. И сразу вспомнила, что лежит в объятиях мужчины, с которым поклялась сквитаться.

— По-моему, я уже согрелась, — пробормотала она, отстранившись. — И кажется, даже ветер немного стихает.

— Вовсе не стихает. К тому же теперь у меня не все в порядке, — возразил он и, рывком притянув ее к себе, накрыл губами губы.

И вся та ошеломляющая страсть, которую она испытала вчера, мгновенно вернулась, чтобы воспламенить ее и уничтожить казавшуюся твердой решимость. Она обвила руками его шею и вернула поцелуй с таким же пылом, пробуя его языком на вкус. И даже слегка повернулась, чтобы прижаться грудью к его груди. Его стон стал сладчайшей музыкой для ее ушей.

Он порывисто встал, подхватил ее на руки, унес в кровать, казалось, даже не думая о кандалах. Представить только, как отрезвило бы его кольцо, все еще надетое на ее ногу, когда цепь потащила бы их обратно! Но сейчас… Ничто не помешало ему положить ее на постель и поспешно содрать с себя мокрую одежду. Но сама Габриела не шевельнулась: слишком пристально наблюдала за ним, с едва сдерживаемым предвкушением глядя, как каждый предмет летит на пол.

Она впервые увидела его мускулистую, хорошо сложенную фигуру во всем великолепии. Когда она мыла его, изо всех сил старалась не смотреть, чтобы не поддаться желанию, а той ночью, когда он лежал на ней, Габриела не сразу поняла, что он полностью обнажен. Но сейчас она была потрясена его видом. Перед ней стоял молодой бог! При малейшем движении каждая часть его тела бугрилась мышцами, от широкого торса, постепенно сужавшегося к бедрам, до сильных рук, мощных бедер и длинных ног. От его красоты у нее перехватило дыхание.

Габриела рассмеялась, когда он плюхнулся на постель, которая даже спружинила несколько раз. Он весело вторил ей, прежде чем расстегнуть первую пуговку ее сорочки. Но она положила ладонь на его руку и застенчиво напомнила:

— Разве не ты обещал раздеть меня медленно? Он поднес ее пальцы к губам и поцеловал.

— Помню. Я попытаюсь, Габби, но должен признаться, что в твоем присутствии чувствую себя зеленым мальчишкой. Стоит мне подойти ближе, и я теряю самообладание, причем уже не впервые. Я жажду насладиться каждым восхитительным мгновением с тобой, ты околдовала меня!

Его страсть ощущалась в каждом его поцелуе. Но он старался, очень старался раздеть ее как можно медленнее. И даже целовал обнажившиеся руки и ноги. Наконец, избавившись от влажной сорочки, он стал целовать нежные груди, доводя ее до неистовства.

— Боже, женщина, как ты прекрасна, — то и дело бормотал он, глядя на ее груди. Перевернул на живот и стал целовать поясницу, медленно гладя руками бедра.

Восторженный трепет прошел по телу девушки. Его касания были такими нежными, рот таким жарким…

— По-моему, ты гораздо красивее, — честно призналась она, и Дрю рассмеялся.

Но то, что они делали, казалось еще более прекрасным. Чудо его ласк ослепляло ее. Он сдерживался как мог, но страсть бурлила совсем близко под поверхностью и вырвалась наружу, когда он стал исступленно ее целовать.

Все происходило так быстро, что у нее не оставалось времени думать о чем-то ином, кроме наслаждения, которое ждало ее за первым же поворотом. И это наслаждение захлестнуло Габриелу сразу, как только он вошел в нее. Боже милостивый, как быстро все произошло, как грандиозно, и она все еще содрогалась, сжимая его плоть, когда он на миг замер и вонзился в нее, извергаясь в собственном экстазе.

Она довольно замурлыкала и закрыла глаза. Ей не хотелось двигаться, не хотелось думать, не хотелось оценивать то, что она сейчас сделала… Снова.

— Спи здесь, устройся поудобнее, — шепнул он, поцеловав ее в лоб, прежде чем подняться. — Ради тебя я избавлюсь от шторма.

Она в полусне услышала его и улыбнулась. Значит, он сразится со штормом ради нее? Какой глупый, милый… славный…

Габриелу разбудили солнечные лучи, щедро лившиеся в окна. Шторм утихомирился, и если Дрю и возвращался в каюту, то не подумал разбудить девушку. Поскольку каюта оказалась в ее распоряжении, Габриела поспешно оделась и проверила дверь. Заперто.

Девушка вздохнула и уселась на одеяла, но тут же передумала и шагнула к кровати. Аккуратно ее застелила иустроилась посредине. Куда мягче… и почему бы нет? Даже еслион и считал сначала, что пленница прикована, теперь узнал правду и не собирался ограничивать ее свободу… если не считать чертовой запертой двери.

План мести, очевидно, не удался. Ну как, черт возьми, свести с ума Дрю Андерсона, если она уже дважды позволила ему все?! Придется изменить стратегию. Вместо того чтобы подогревать желание, следует пробудить в нем любовь.