— И меня познакомь, — влез в разговор Корней.

— Нет, — неожиданно для меня возразил грузин. — Лучше сведу тебя со своими коллегами-геологами. Ты же все равно в Крону не полезешь.

— Почему не полезу? — тут же возмутился повольник, но, нарвавшись на ироничный взгляд Левана, стушевался. — Ладно, не полезу. Мне и на земле есть чем заняться. Здесь все же горы, и должны быть очень интересные камушки.

Услышав о том, что в горах есть много чего интересного, я вспомнил о рассказах барона.

— Батоно Леван, а что вы слышали о панцирных волках?

— Мало чего, — ответил грузин.

— Я слышал, — оживился Корней. — В принципе, повадками ничем от земных волков не отличаются, просто убить их очень трудно. Опасны только когда сильно оголодают, а так стараются держаться от людей подальше. Если не надумаете зимовать здесь, можно не переживать. Это вам не чешуйчатая горилла.

В моей памяти тут же всплыла здоровенная, покрытая чешуей туша с телом примата и головой собаки, атаковавшая фуру, в которой мы ехали на станцию. Да уж, вот с кем мне не хотелось бы встретиться на узкой дорожке или ветке в Кроне!

С жителя равнинных лесов разговор перешел на наши пенаты и то, как оживились старики, мне совсем не понравилось.

— Пока стоят эти странные туманы, ни на какую охоту мы не поедем. Тем более броневик еще не готов, — категорически заявил я.

— Да там работы на пару часов, — возразил Анджей под согласные кивки повольника. — Колеса мы с собой привезли.

— А если накроет туманом?

— Та вы же нас и выведете, — не унимался поляк. — Баламут сказал, что вам это запросто.

— Баламут в последнее время слишком много говорит, — недовольно покосился я на Гену, который делал вид, что его, кроме пива, в кружке сейчас вообще ничего не интересует. — Мы выбрались, можно сказать, чудом. Так что никаких вылазок, пока не уйдут туманы, а мы не поймем, куда делась магиня.

Народ вроде согласился, но их хитрые рожи мне очень не нравились.

Судя по тому, что я увидел на мониторе следующим утром, мои вчерашние предупреждения не показались собеседникам особо убедительными. Броневик стоял у входа в мастерскую, причем уже на всех положенных ему колесах. Принявшие отсутствие тумана за добрый знак, Анджей, Леван и Корней крутились возле машины, восстанавливая ее ударными темпами. И только Баламут занимался чистым созерцанием: в смысле подтащил шезлонг на крыше мастерской к самому краю, чтобы видеть и то, как работают другие, и приглядывать за округой.

Дело хорошее, поэтому я решил присоединиться к своему другу. Но для начала зашел на кухню и позавтракал, а уже затем с кружкой кофе в руках выбрался на чистый воздух.

— Доброго утречка! — первым поприветствовал меня старый повольник.

— Да какое утро? — не дав мне ответить, заявил с крыши Баламут. — Скоро уже обед.

— Когда барин встал, тогда и утро, — уже набившей оскомину поговоркой ответил я, модифицировав ее под местные социальные особенности.

Судя по ментальному отклику, шутку повольник воспринял нормально, значит, слово «барин» было произнесено мной с правильной интонацией.

— Побегаем? — тут же предложил Гена.

— Не, лень как-то, — отмахнулся я и с подозрением посмотрел на слишком уж веселых ремонтников. — К тому же что-то мне подсказывает, что мы и так сегодня набегаемся.

— Есть такое дело, — хмыкнул Гена.

Похоже, распаленный рассказами охотничий азарт захватил и его. Кто знает, какие еще разговоры они вели в мое отсутствие…

Ладно, я, конечно, немного поворчу, но вчерашние страхи частично покинули меня и вряд ли получится быть убедительным.

Отказ от пробежки и спарринга с Геной еще не означал, что утренняя зарядка полностью отменяется. Допив кофе и поднявшись на крышу, я занял наш с батоно Леваном уже общий коврик. Из чистого любопытства просканировал округу на предмет работы артефактов и с улыбкой ощутил, как пропал сигнал сначала трех защитных амулетов, а затем еще одного. Похоже, старики быстро объяснили повольнику, что сейчас будет. До недр станции я не дотянулся, но почему-то был уверен, что и корейцы тоже приготовились к подзарядке позитивом.

Не будь вчерашнего мини-праздника, вряд ли получилось бы настроиться на нужную волну, а так все прошло как по маслу. Выброс накопленной энергии через ментальный артефакт получился мощным и чистым. Опять отозвались сверчки в лесу, а вот привычного рева единорога я не услышал. Похоже, они и вправду свалили подальше от центра долины.

Кстати, еще один повод, чтобы не ехать на охоту. С другой стороны, врать им о том, что я не знаю, где найти цель, тоже не хочется.

Проконтролировав, чтобы все защитные амулеты персонала были извлечены из экранирующих кармашков, я расположился рядом с Геной. Он по-прежнему развалившись сидел в шезлонге, а мне пришлось усесться прямо на край крыши, свесив ноги вниз.

Ну и где здесь социальная несправедливость, если барин вынужден располагаться чуть ли не в ногах собственного холопа?

После ментальной подзарядки суета внизу только усилилась, и к ней добавился смех с шутками да прибаутками, правда, сомнительной остроумности.

Под ярким, но пока еще не жгучим Ярилом сиделось хорошо и никуда не хотелось ехать.

Может, все-таки удастся отменить эту охоту? Мало ли чем она может закончиться… Хорошо бы пришел туман, тогда у меня появится железный довод.

Порой наши желания осуществляются с поразительной быстротой. Только не всегда это к добру. Охоту пришлось отменить, но не из-за тумана. К тому же причина отмены принесла значительно больше проблем, чем потенциальная охота.

То, что мы никуда не поедем, я понял сразу, как только осознал, почему вскинувшийся Баламут потянулся за биноклем.

Даже без мощного оптического прибора было понятно, что с покоем и благоденствием, в кои-то веки воцарившимися на станции, можно попрощаться. Ну а что еще можно подумать, глядя на два броневика, уверенно и даже как-то нагловато катящих к станции по восточной дороге?

— Гена, дай бинокль и загони всех в купол.

— Принял, — тут же стряхнув с себя расслабленность, подобрался мой друг и напарник.

Получив в руки бинокль, я принялся пристально наблюдать за подъезжающими гостями. Контролировать то, что происходит у входа в мастерскую, смысла не было — в чем в чем, а в эффективности Баламута я уверен даже больше, чем в своей собственной.

Само направление, с которого появились броневики, отметало мысль о нашем соседе-бароне. К тому же, наведя резкость, я пусть и не разглядел герб в кругляшке, но окружающий этот круг княжеский триколор не оставлял никаких сомнений.

Правда, понятия не имею, кто из князей выбрал для себя сочетание синего, оранжевого и черного цветов.