Однако Паоло Орсини разбивает захватчиков, предводителей берет в плен (Колонна откупились, менее знатные бароны казнены), то есть разрушает тайный сговор папы с королем, ежели он был.

Опасаясь не столько Владислава, сколько усилившегося Паоло Орсини, Григорий XII покидает Рим и отправляется в Сиену, где его встретили послы Франции. Начались безрезультатные переговоры о месте встречи.

Меж тем, в Риме росло возмущение поборами кардинала-наместника Петра Стефанески. Начался голод. Теперь уже жителям хотелось передаться Владиславу. Кардинал восстановил народное правление, но было поздно. К Риму приблизился сам Владислав. Пала Остия. 25 апреля 1408-го года Паоло Орсини сдает город Владиславу, и тот торжественно въезжает в Рим, где держался еще один замок Святого Ангела. Владиславу уже виделась императорская корона и власть надо всей Италией.

Дитрих фон Ним, покинувший Рим до въезда Владислава, обратился с призывом о помощи к императору Рупрехту. (Слог фон Нима знатоки оценивают как слабое подражание слогу Данте и Петрарки.)

Сам Григорий XII, по свидетельству очевидцев, нимало не смутился действиями Владислава, которые давали ему повод затягивать переговоры об унии, плакаться, что Венеция не дает ему корабли, и проч.

В конце концов оба папы вызвали к себе лютую ненависть. Кардиналы, покидая того и другого, отправились, кто тайно, кто явно, на собор в Пизу (открывшийся 25 марта 1409 г.).

И тут Григорий XII пошел на сговор, который долясен был возмутить Коссу более всего: он подчинился Владиславу, продав ему папскую столицу и неограниченную власть над ней за жалкую сумму в двадцать пять тысяч флоринов!

С тайной радостью наблюдал папа вступление в Рим неаполитанских войск. Теперь Риму не грозил захват со стороны Бенедикта XIII, который намеревался войти туда при поддержке французского маршала Бусико и генуэзского флота, стоявшего в Остии: И потому Григорий XII заявил, похоронив все прежние соглашения: «Я сам соберу собор, где и когда захочу! Собор будет в Удине!»[22]

Бенедикт XIII, в свою очередь, назначил местом встречи Перпиньян, принадлежавший тогда Арагону.

А Косса – Косса становился потихоньку фактическим диктатором Италии. Свою волость, Романью – богатейшую область Италии, он еще округлил, захватив-таки, после вторичного похода, Форли. Деньги были. И старые, «пиратские», и новые, заработанные с помощью Медичи в бытность его папским легатом и кардиналом.

«Он был единственным из старых кардиналов, – пишет Парадисис, – которого Григорий XII считал своим другом». Далее даю слово Парадисису:

«Пользуясь этим, Косса, уединившись с Григорием и одним из его спутников, когда те проезжали через Романью в Тоскану, стал говорить папе, сколько неверных поступков совершил тот за последнее время, и советовать, как поступать в дальнейшем. Папа Григорий сделал вид, что огорчен: друг неправильно его понял.

– Имеет ли значение то, что собор будет не в Савоне! Я созову его в Удино, это многим больше по душе. Косса окинул Григория презрительным взглядом:

– Кому ты говоришь это, святой отец? – промолвил он. – Ты думаешь, что можешь обмануть и меня? И старых кардиналов? Зачем понадобилось тебе выдвигать новых кардиналов?[23]

Григорий нахмурил брови.

– Я папа! – крикнул он. – И как папа полагаю столько кардиналов, сколько хочу. И буду выдвигать еще!

Глаза Коссы потемнели:

– Будь осторожен, святой отец, – сухо сказал он. – Не поступай наперекор всем, это не в твоих интересах. Ты лишь эмблема папства. Мы выбирали тебя условно. Ты пошел на это и подписал соглашение. Ты нарушаешь решение, принятое нами до твоего избрания. Так кто же может обязать меня следовать твоей глупой и нелепой политике?

Григорий злобно посмотрел на Коссу. Затем обернулся к своему спутнику:

– Карл!

Это был правитель Римини, верный сторонник Григория XII, кондотьер святого престола Карл Малатеста.

– Карл, – повторил папа, – арестуй этого недостойного человека. Надо будет также арестовать в Лукке и других мятежных кардиналов и священников.

Правитель Римини не успел произнести и слова, как Бальтазар, засмеявшись, неожиданным резким движением сбросил с плеч красную кардинальскую мантию, и перед присутствующими предстал пират в доспехах со стилетом в руке.

– Карл, – обратился он к Малатесте, – ты умный человек, не то, что твой хозяин. Против пятисот твоих воинов я выдвину полторы тысячи своих. Я давно понял, что нельзя доверять этому коварному венецианцу!

Он даже не произнес имени папы.

– Гуиндаччо! – позвал он. – Бей в набат, пусть эти двое увидят наших людей!

Уродливый гигант в сутане, с мечом и стилетом в руках, вышел из-за занавеса. Удар колокола вызвал на улицу сотни вооруженных до зубов людей.

Этот эпизод дал повод историкам церкви заявить, что Косса устроил засаду папе, когда тот проезжал через Романью, и что папа спасся только благодаря Малатесте».

Скажем тут в скобках, что сцена сочинена плохо.

Разговор груб, и ежели дело было именно так, Коссе пришлось горько пожалеть впоследствии, что он не тронул Григория XII и выпустил его из своих рук. Да и с Малатестой Косса был знаком задолго до того: воевали вместе!

Все это сильно смахивает на сцену в театре, причем плохо поставленную и с ограниченным количеством актеров (неизменный стилет и Гуиндаччо на все случаи жизни).

В действительности дело было так. Григорий XII, поехавший было на встречу с де Луной, бежит сперва в Рим, но его не пропускает Флоренция, тогда он направляется в Мархии, под охрану Карла Малатесты, но тут его постарался задержать Бальтазар Косса. Тогда Григорий XII 14 июля 1408-го года едет из Лукки в Сиену, вступает в союз с Владиславом и, предав Коссу и иных отлучению, в начале ноября едет к Карлу Малатеста в Римини.

Разумеется, последовала анафема Коссе от Григория, лишение прав и прочее. Косса всем этим пренебрег и приказал в ответ убрать фамильные гербы Анджело Корреро со всех государственных зданий Болоньи, а себя объявил властелином Романьи. Началась война.

Косса из Болоньи направился в Лукку к «братьям-кардиналам».

– Вы – глупцы, что остаетесь в Лукке!– заявил он. – Кто может поручиться, что вас не выдадут папе? И можно ли верить кому-нибудь?