– Более чем. Она у меня училась много лет назад. Я не всегда была одиночкой. Когда-то я возглавляла шабаш, Данила. Со мной рука об руку действовала та, которая воздвигла эту тюрьму, и Фиделис, тогда еще совсем девчонка. Но наши интересы разошлись, и я бросила их. Видишь ли… женской дружбы не бывает. К тому же не люблю ориентироваться на коллектив.

Впервые Хаблов слышал что-то о прошлом Клариссы. Он знал только формальные вещи: что она родилась и выросла в Одессе, с детства промышляла своим грязным делом… Потом охомутала какого-то немчика, и вот она уже не Степанчук, а Процманн. Ее супруг скончался лет десять назад от тромба в мозгу. Какие у них были отношения, Данила не знал. Но полагал, что это и есть жизнь Клариссы. Оказывается, существовал еще и шабаш.

– Фиделис слабая, – резко впечатала в него эти слова ведьма. – Слабая и добрая, хотя любит делать вид, что она Баба-яга. Но это не ее имидж. Господа верят в нее, и замысел был таков, что она делает первую часть ритуала, а мы с тобой – вторую. Только я ей не верю. Ты там, чтобы убедиться, что она не облажается. Если рыжая не сможет, делай сам.

– Ее можно заставить? – обеспокоенно спросил Хаблов.

Он уже заранее прикидывал, как обстряпать все так, чтобы ученица Клариссы не облажалась. Это задание было ему не по плечу, так он, по крайней мере, считал.

– Никак. Она упрямая и любит делать все назло. Знаешь, как долго мы с Миррой ее ломали? Фидель все выдержит, лишь бы вам насолить, и останется все равно прежней.

– Слабой и доброй, – повторил Хаблов ее слова.

– Но она уже начала цепочку и ведет то, что нам нужно, в «Прометей». Правда, сильно сомневаюсь, что завершит начатое. Надеюсь, что ты меня понял. Следующая часть плана – это Рут и Винсент.

Еще один сюрприз. Впрочем, Данила уже ожидал, что бабка проработает и эту схему.

Кларисса мрачно покрутила пустую пепельницу и продолжила:

– Думаю, Винсент в «Прометее». Каким-то боком он связан со всеми нашими делами, и его вернула моя коллега по шабашу. «Прометей» защищен магией так, что никто не может увидеть его содержимое. И след Винсента я не могу нащупать среди живых… Как если бы он был изолирован от всего. Далее: вернуть душу могут только трое на этом свете. Я этого не делала. С Фидель его нет. Значит, он у Мирры, моей бывшей подруженции. Рут сама его отроет, ибо чувствует как ищейка. Это нам и нужно. Наш контракт с Рут заключался в том, что я найду способ вернуть их с Винсентом в колесо перерождений. Но я не говорила, что сделаю это лично. Достаточно подсказки, которую дашь ты. Этим двоим нужно снова умереть. Вернее, только Винсенту: тогда за ним исчезнет и она, так как ее жизнь подвязана к его, но не наоборот. Имитация смерти у мертвых – очень простой трюк. Если бы они знали, то сами его провернули бы. А уж захотят они умирать или нет, не наше дело.

Данилу опять словно по башке огрели. У него уже не было сил ужасаться, как и выходов. Клариссе легко обо всем этом говорить, для нее люди – пешки. Но все это она делала его руками. В этом открывался жуткий смысл так называемого ученичества. Магию творить легко, если есть склонности. Но постижение сути жертв, которыми выстлан путь к этим знаниям, требовало серьезной перестройки личности.

– Это будет честным завершением сделки, – заключила ведьма. – Рут свою часть почти выполнила. В будущем она – балласт. Снимем с нас должок и завершим ритуал.

– Ты уверена, что прокатит?

– Уверена. В этом трюк магических контрактов: формулируй свою часть максимально широко, чтобы в случае осечек у тебя остался маневр. Я не могу напрямую вытолкнуть Винсента, потому что его нет на той стороне. Значит, я нахожу для них другой способ, но это тоже выход. Даже даю им выбор: вон какая я добренькая.

– Сволочь ты распоследняя, – только и буркнул Данила.

– Зато со мной не соскучишься, – издала та гнусный смешок.

Белые пятна рассасывались, а за ними проступили очертания страшной картины. Но Данила по-прежнему не знал цели их ритуала; ни Кларисса, ни Господа об этом не говорили. Зато очевидна главная закономерность: чем больше он узнает, тем ему хреновее. Значит, когда он поймет, что́ на последнем куске мозаики, у него случится полный коллапс.

* * *

Фидель любила свистеть и делала это виртуозно. Она насвистывала все – от классики до поп-мелодий, а ее любимой темой была популярная песенка 1929 года Tiptoe Through the Tulips, от которой у Саида с Нико мурашки по коже шли. С этой мелодией она и объявилась в их жизни в ту ночь.

– Это же из ужастика песня, не? – вопрошал Нико, пугливо оглядываясь на вальсирующую по комнате и самозабвенно насвистывающую этот мотив Фидель. – «Астрал», кажется.

– Не смотрю ужастики. Мне от них страшно, – отозвался Саид.

– Да и сама Фидель – крипотная дева, – ежился Нико.

Фидель любила чистить свои ножи. У нее их было семь. Самый большой достигал в длину двадцати сантиметров, самый маленький – пяти. У каждого ножа – свое сечение клинка и, очевидно, свое назначение. Четыре она всегда таскала с собой (два – за голенями высоких ботинок, один – за корсажем платья, еще один – в складках юбки). Три остальных лежали в небольшой сумке через плечо.

– Зачем тебе столько оружия? – недоумевал Саид.

– Для защиты, проведения ритуала и хорошего настроения, – безмятежно отвечала она, снова выводя руладу из Tiptoe Through the Tulips.

Фидель любила молчать, если ее ни о чем не спрашивали. Она жила в себе – нет, скорее, даже вращалась. Ей была присуща воздушная грация, с которой она двигалась, свистела и так же изящно уходила в себя. Это становилось понятно по ее отсутствующему взгляду.

– Ты пугаешь иногда, знаешь? – спрашивал Саид.

Она выныривала из себя, как из глубокого океана, и посылала ему фирменную косую ухмылку.

– Страх – это тоже метод познания другого.

Мысль была глубокая и требовала осмысления.

Они торчали в квартире Винсента уже почти две недели. Было начало ноября. За окном нещадно хлопал ветер, но снега пока не ожидалось. Зато каждый день шел мелкий, колючий дождь, и казалось, что погода им за что-то мстит.

Дальнейшего плана пока не имелось. Фидель обещала провести их в тюрьму, но ей требовался определенный день – новолуние. В это время руны Мирры слабеют, как и она сама, и тогда их сногсшибательное трио может пройти внутрь незаметно.

– Любая магическая защита питается энергией того, кто ее поставил. Мирра – Мать, и ее время – полная Луна, а мое – новолуние и растущая Луна. Следовательно, она не сможет защитить себя и будет почти как обычный человек.

На такой план оставалось только показать ей большой палец. Ничего лучшего у них в любом случае не было.

– Поэтому тогда она пристрелила вашего Винсента, а Нико удалось сбежать, – пояснила она еще кое-что. – Винсент с малым ворвались во время новолуния, в единственный день ее немощи. Если бы они сунулись при полной луне, то Мирра, даже не выходя из своего кабинета, смела бы обоих движением одной руки. Но у ведьм тоже есть слабости.