«Что бы ни случилось, я справлюсь», Табата, 23 года

О себе: не хочу больше быть чьим-то дополнением.

Я выросла в ортодоксальной христианской семье. Каждое утро за завтраком отец читал нам Библию: это была основа нашей веры. Мама родилась в Китае. Ее приучили слушаться старших и верить, что мужчина главнее женщины. Я никогда не бунтовала против родителей. Мне казалось, что я воспитана сдержанной и готовой подчиняться. Но после разговоров с психотерапевтом я начала осознавать связь между тем, как развивались мои романтические отношения, и отношениями в моей семье, а также чувствами, которые я в себе подавляла.

В университете я встречалась с человеком, который стал не просто моим бойфрендом, но и другом, ментором, коллегой, защитой и опорой. Он все делал как нужно: водил меня в приятные места, покупал мне отличные подарки. В университете его уважали; он знал меня лучше, чем кто-либо, потому что прилагал к этому усилия. Он всегда был готов «помочь». Везде и всегда. Мне было сложно понять, что это и есть контролирующее поведение.

Со стороны казалось, что у нас великолепные отношения, но я никогда не воспринимала его как собственно бойфренда. Когда он меня целовал, я ничего не чувствовала. Когда он брал меня за руку, мне становилось не по себе. Я сказала ему об этом, но он ответил, что не может быть мне просто другом. Мне было страшно потерять Майка и остаться без его поддержки, и я продолжала себя заставлять любить его.

Постепенно мне стало ясно, что человек может просто делать для тебя что-то хорошее — а может контролировать с помощью доброго отношения. До этого я и не предполагала, что контроль может принимать форму доброго отношения. Он делал все, чтобы я становилась все более зависимой от него; внушал мне, что я без него или чьей-то помощи и шагу ступить не смогу. Его стремление «помочь» стало для меня ловушкой: я начала думать, что должна оставаться с ним и удовлетворять его сексуальные желания в обмен на его доброе отношение.

Во время сеансов с психотерапевтом я пришла к выводу, что не должна чувствовать себя виноватой, если не испытываю к Майку ответных чувств. Мой аналитик сказал: «Влечение нельзя включить или выключить, как кран с водой». Однажды Майк даже высказал предположение в отношении того, почему я не чувствую к нему сексуального желания: возможно, я лесбиянка. И этот момент стал для меня поворотным. Я порвала с ним и стала встречаться с другими парнями.

Довольно скоро я начала вести себя так же, как и раньше: позволяла своим новым приятелям контролировать меня. Не до такой степени, как это было с Майком, но логика моего поведения была той же. Вначале я встречалась с мужчиной гораздо старше меня; он понравился мне, потому что мог заботиться обо мне и общаться со мной примерно так же, как это делал Майк. Он пытался убедить меня, что «у любви нет возраста». Но мне не хотелось становиться куклой, принадлежащей пожилому богатому мужчине. Мне хотелось встречаться с кем-то примерно моего возраста.

Я начала больше времени проводить с подругами, перестала искать партнера, а через некоторое время познакомилась с Дэнни. Думаю, он был первым, кого я по-настоящему полюбила. В этих отношениях мы были совершенно на равных; любовь была взаимной. Это было новое, искреннее чувство, идущее от сердца. Оказалось, что я способна на романтические чувства к кому-то без чувства вины и не из-за долга.

Я хотела быть с ним — но мне хотелось и независимости. Я никак не могла решить, что же выбрать. И вновь подчинилась, не решившись открыто сказать о своих желаниях и сомнениях, и снова почувствовала себя страшно несчастной. Я ушла от него. Сказала, что мне нужно повзрослеть, что я не хочу быть чьим-то дополнением. Мне нужно было обрести себя.

Такой вот получился процесс познания и роста. Я поняла, что мне не нужна «вторая половинка», без которой я как будто неполноценна. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь обо мне заботился: я могу делать это сама, и это гораздо приятнее. Я научилась уверенно принимать решения, стала меньше сомневаться. Я поняла, что мне не нужно одобрение ни бойфренда, ни родителей.

Мне еще есть куда расти и чему учиться; возможно, так будет всегда. Но теперь я с восторгом смотрю в будущее. У меня есть надежда.

На третьем десятке мне удалось прекратить сложные, даже тяжелые отношения, научиться первым делом думать о себе и не чувствовать за это никакой вины — и это я считаю своим главным достижением в этом возрасте.