Селеста вздохнула и закрыла глаза. Мерно тикали часы на камине, а она сидела рядом с Кайлой и размышляла. Если существует способ помочь дочери Фаустины, она должна найти его. Да, она не могла позволить Кайле стать такой, какой стала ее мать, умереть так, как умерла Фаустина. Но Уолвертон сказал, что он позаботится о ней, и остается лишь надеяться, что так оно и будет.

В течение последних шести дней Брет Бэннинг редко покидал Кайлу. Он часто смотрел на нее с задумчивым выражением на лице, и Селесте казалось, что Кайла была ему дороже, чем он сам думал. Так ли это? Возможно ли повторение старой истории? Может ли Кайла стать герцогиней Уолвертонской, каковой была, хотя и весьма короткое время, ее мать? Это стало бы игрой судьбы, ее причудой. Этот герцог не столь зависим от титула, как его предшественник, и если он женится на Кайле, то лишь потому, что любит ее. Но любит ли?

Конечно, он увез ее с бала у леди Сефтон и соблазнил. Но разве только это, размышляла Селеста. Чем, например, объяснить тот факт, что он намерен сохранить в тайне причастность Кайлы к смерти Нортуика? После того как обнаружили труп, по городу поползли слухи. Газеты обвиняли Нортуика в нарушении закона и безнравственности, что, по их мнению, и явилось причиной его гибели. Газеты не называли имен Кайлы и Уолвертона, а поиски убийц пока ни к чему не привели.

Возможно, реакция на его смерть была бы более бурной, если бы не одна деталь: тело графа нашли в той части города, где находятся многочисленные притоны, которые посещают очень отчаянные или совсем уж распутные люди. Нортуик был известен своими пороками, и в высшем свете довольно цинично говорили, что, должно быть, он встретил конкурента в одном из публичных домов.

Имя Кайлы никак не связывали с Нортуиком, равно как и имя Брета Бэннинга. Почему Брет так поступил — оберегал Кайлу или хотел скрыть свою причастность к этому делу? За этим инцидентом крылось нечто большее, чем было известно Селесте, она не сомневалась, что у Брета были свои причины ненавидеть Нортуика, и они не имели к Кайле никакого отношения. Или же он относится к ней лучше, чем сам думал?

Должно быть, так. А почему бы нет? Селеста вздохнула и бросила взгляд на мирно спящую молодую женщину. Скорее всего он все-таки небезразличен к ней, хотя и не выразил своего отношения ни словом, ни взглядом.

Прошел месяц с того дня, когда Нортуик едва не убил Кайлу. За это время Брет привел в порядок свои дела в Лондоне. Подтвердив свое право на владение рудником Санта-Мария, он финансировал покупку шахт в Южной Африке и продал два убыточных предприятия в Южной Америке, которые в свое время были приобретены Колби Бэннингом. После этого Брет занялся менее сложными, но, пожалуй, гораздо более неприятными делами и нанес визит вдовствующей герцогине.

Она приняла Брета в гостиной для утренних приемов. Изысканно одетая, герцогиня сидела перед изящным столиком, на котором стоял чайный сервиз из тонкого фарфора, и встретила его неодобрительным взглядом. Выдержав паузу, она сказала:

— Надеюсь, вы пришли сообщить мне о приданом, которое даете моей дочери.

В камине полыхало пламя, блики его падали на лицо Брета.

— Не по сезону холодно в этом году, вам не кажется, тетя? Я не помню такого холодного, сырого лета даже в Лондоне.

— Да. Довольно холодно.

Брет слегка улыбнулся. Ледяной тон герцогини был под стать погоде. Прислонившись к камину, он скрестил руки на груди.

— Я дал согласие на брак Арабеллы с лордом Себрингом.

— С лордом Себрингом?! — Чашка звякнула о блюдце. — Я могу согласиться, что этот молодой человек благородного происхождения, но, как я понимаю, с весьма ограниченными средствами.

— Арабелла предпочла его. Они вполне подходят друг другу, тем более что я даю приличное приданое, которое позволит ей иметь неплохой доход.

— Арабелла довольно своенравна. Не девушке решать, кто ей больше подходит. Я уже говорила, что предпочла бы лорда Хэверинга. Он может получить герцогский титул.

— Лишь в том случае, если прибегнет к убийству. У него есть старший брат, который, по слухам, вполне здоров. И нет нужды пускаться в дискуссии, потому что я уже обговорил условия с отцом Себринга.

— Ну да, конечно. Зачем советоваться со мной? Я всего лишь мать.

— Арабелла пришла ко мне и сказала, что она предпочла бы выйти замуж за Себринга, что они любят друг друга. Это самое меньшее, что я мог для нее сделать.

— И в самом деле — самое меньшее. — Вдовствующая герцогиня сверкнула глазами, осторожно поставила чашку на столик и с холодным презрением уставилась на Брета. — Она дочь герцога, а не какая-нибудь выскочка и могла бы рассчитывать на большее.

— В конце концов, писаной красавицей ее не назовешь, — без обиняков сказал Брет.

— Ну да, не в пример вашей шлюхе, вы хотите сказать! Поистине, Брет, вы говорите ужасные вещи! — Поднимаясь из-за стола, Беатрис высокомерно фыркнула: — Весь Лондон полон разговорами о том, что она живет с вами в городском доме. Неужели вы не могли вести себя более осмотрительно?

— С какой стати? Полагаю, вы будете счастливы узнать, что в ближайшее время я намереваюсь уехать из Англии?

— А как же ваша шлюха? Она отправится в путешествие вместе с вами или вы намерены расплатиться и проститься с ней, как со всеми прочими? Не могу понять, с какой стати вы продолжаете общаться с ней, если совершенно очевидно, что она всего лишь корыстная авантюристка. Чувствуется влияние ваших американских корней.

— Это счастье, что у меня есть американские корни. А что касается мисс Ван Влит, то это мое личное дело, и я не собираюсь никого посвящать в свои планы.

На лице вдовствующей герцогини промелькнуло удивление, которое быстро сменилось подозрением.

— Можете ничего не говорить, но вы неравнодушны к ней!

— Все это не более чем ваши домыслы. До свидания, мадам.

Брет вернулся в свой городской дом раздраженным, поскольку позволил Беатрис заметить свою слишком горячую реакцию на ее слова. Чувства, которые он испытывал к Кайле, были слишком сложными, чтобы одним махом разобраться в них. Он не был уверен в своем отношении к ней, зато испытывал чувство вины из-за того, что Кайла оказалась на волосок от смерти. Кроме того, Брет сознавал свою ответственность за девушку, поскольку именно он увез ее с бала у леди Сефтон. Весь последний месяц он старался держаться от Кайлы на расстоянии, а вот сейчас отправился на ее поиски. Так или иначе, но она вскоре узнает о его предстоящем отъезде в Америку, так пусть лучше узнает об этом от него самого.

Брет увидел Кайлу в садике возле террасы. Он остановился, не обнаруживая своего присутствия. Кайла заметно похудела, черты ее лица заострились, однако она нисколько не утратила своей красоты. Девушка сидела, закутавшись в шаль, ловя тонкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь густые ветви дуба. Солнце золотило ее волосы. На ее щеках уже появился румянец, и Брет вспомнил, какой увидел ее тогда в подвале. В душе снова зашевелилось чувство вины. Ведь он едва не потерял ее, едва не довел до смерти, преследуя свои эгоистические цели — используя ее в качестве приманки для принца. Годфри прав: его высокомерие и самоуверенность едва не обернулись трагедией. Это послужит ему уроком, впредь он не должен манипулировать судьбами людей и подвергать риску их жизни. Ведь ему самому не нравилось, когда кто-то пытался использовать его, например, когда Кайла хотела оказать на него давление. Разве не так? А как он поступил по отношению к ней? Хуже! Гораздо хуже!