Жестом фокусника она вытащила из-за спины грайси, удерживая его за шкирку, как шкодливого щенка. Тот недовольно прял ушами, но не дергался, догадываясь, что с некромантом лучше не спорить.

– Мой друг!

Аори выхватила малыша из пальцев Сиэ и прижала к груди. Коротко хмыкнув, измененная поднялась. Пантеры тут же встали у ее бедер, словно стража.

– Однако.

– Что с тобой? – Аори только сейчас заметила, в каком состоянии сама Сиэ.

– Со мной? – измененная попыталась вытереть рукавом кровь с лица, но только сильнее ее размазала. – То же, что и со всеми, плюс почти удачное покушение.

Вздохнув, Сиэ протянула Аори перепачканную болотной жижей ладонь.

– Что случилось? – отпустив демоненка, изменяющая ухватилась за руку и поднялась. – Я не чувствую потоков…

Грайси, похоже, потерял всякий страх. Подскочив к одной из пантер, он растопырил уши и нагло обшипел демона. Тот наклонился, заинтересованно обнюхал малыша и, получив в ответ еще одну порцию рассерженного стрекотания, осторожно прижал грайси к земле широкой лапой. Багровый язык пантеры смачно прошелся по короткой шерстке от носа и до кончика хвоста.

Разом обретя способность делать выводы, обслюнявленный малыш поспешил ретироваться за ногу Аори.

– Пойдем, – Сиэ подхватила пошатнувшуюся подругу. – Ну же, постарайся… Я тебя не дотащу. У Гвардии оказалось оружие, о котором мы не знали. И не должны были узнать.

– Они убили демонов? Сами?

– Да. Вырвали из реальности всю энергию.

– А как же мы? – она остановилась, вцепившись в плечо Сиэ.

– Мы не нужны.

Глаза, полные ненависти.

“Пусть сдохнет.”

– Ты права, – прошептала Аори. – Они ничем не лучше. Но они и не должны быть.

– Милая… А ты ведь именно этого хотела.

С трудом наклонившись, изменяющая подхватила с земли грайси, устроила на согнутом локте, погладила мягкие трепещущие уши. Маленький демон доверчиво ткнулся мордочкой в ее подбородок.

Он ни о чем не просит, но готов отдать жизнь за право быть рядом. Такой глупый, такой беспомощный и такой бесконечно сильный потому, что никому и никогда не показывал своей слабости.

– Я не знала, что они все равно меня не изменят.

Подаренная сила текла по венам, словно огонь, и Аори рассмеялась, прижимая демона к груди.

Evanescence. Lacrymosa.

12.

Грайси больше не было рядом, а вот темнота осталась, добрая и понимающая. Стоило Аори осознать себя в ней, как тут же добавились звуки, закололи тонкие иголочки в затекших руках. Во рту было сухо, словно она лизала Священный путь, сколько его есть от Ше-Бара до Таэлита. Щеки стягивала грязь, уголки глаз казались склеенными, и Аори оставила пока идею их открыть.

Звуки постепенно окрепли, превратились из монотонного шума во что-то более упорядоченное. Стараясь не шевелиться, Аори прислушалась.

Голоса, но что они говорят, не разобрать… Ох!

В голову словно раскаленный гвоздь всадили, и чип, наконец, заработал.

– Нет! – возмущение кипело в мужском голосе. – Кончиком пальца ее тронуть не вздумайте!

– А если твой покупатель окажется не настолько заинтересованным, а, что тогда прикажешь делать?

Второй собеседник откровенно насмехался и, судя по глубокому выдоху и поплывшему по комнате дымному запаху, наслаждался не одной лишь беседой. Аори замутило от вони дешевого зелья, спертого воздуха и немытых тел, и она чуть приоткрыла рот, стараясь дышать как можно незаметнее.

– Поверь мне, – металлические кольца столкнулись с глухим звоном, когда возмущенный всплеснул руками. – За нее он заплатит куда больше, чем за обычную экзотку. В два раза, в три! Но если останется лишь месть, он заплатит вдесятеро. Но уже не вам.

– Обещания, обещания, – собеседник цыкнул сквозь зубы и громко сплюнул. – Пока что ты платишь ими одними. Если твой покупатель не появится до завтра, утром она будет на базаре. Выгода меньше, да вернее.

– Он появится, – торопливо пообещал возмущенный. – Как только узнает.

– Проболтаешься, выдашь – ничего не получишь.

– Если я проболтаюсь, мне самому не жить, – он нервно откашлялся. – Следите за ней. Я видел, как она дерется.

– Шаровары не намочил? Девка дерется!

Невидимый собеседник зашелся смехом, который подхватили несколько грубых голосов. Возмущенный пробормотал что-то едва слышно, не присоединившись к их веселью.

Скрипнула, открываясь, дверь, и все затихло. Подождав, Аори попробовала разлепить веки.

В глаза будто песком швырнули, они заслезились от невыносимой рези, и она ничего не смогла разобрать в плавающем сиянии. Воздух драл пересохшее горло и, не удержавшись, она глухо закашлялась.

Рядом послышались мягкие шаги.

– Ничего, ничего, – прежде насмешливый, мужской голос стал на удивление ласковым. – Выпей, тебе станет лучше.

Аори осторожно приподняли, губ коснулось что-то холодное, по подбородку заструилась остро пахнущая жидкость.

– Не надо мне лучше, – прохрипела она, мотнув головой. – Оставьте, как хорошо.

– Харру осветил мой день, – умилился тот, кто ее держал. – Не только сладкая ящерка, но еще и шутница.

Жесткие пальцы надавили на щеки, вынуждая открыть рот. Жидкость хлынула в горло, и Аори пришлось проглотить ее, чтобы не задохнуться. Пленницу тут же осторожно уложили на бок, так, чтобы она могла опереться на связанные в запястьях руки. Удовлетворенно вздохнув, мужчина отошел, оставив ее в покое.

Ласковый голос не обманул. Жжение постепенно унялось, не до конца, но свет хотя бы перестал тереть глаза наждачкой. Аори сморгнула слезы и кое-как подняла опухшие веки.

Она лежала на жесткой циновке в углу комнаты с круглым потолком. Снаружи лениво посвистывал в бадгире ветер, слева через пустое окно проникал луч тусклого света. Он пересекал пыльный воздух практически горизонтально и таял у покосившейся стены. Краска отставала от нее целыми пластами, обнажая кладку из узких рыжих кирпичей, но кое-где еще сохранились остатки безыскусных узоров.

Влажная на ощупь циновка пахла плесенью. Аори приподняла голову и поморщилась – боль в затылке никуда не делась, напоминая о себе долгими тупыми спазмами.

Угол, в котором она оказалась, отделяла от остальной комнаты невысокая складная перегородка. Ткань провисала между реек, истрепанная понизу в бахрому, рисунок на ней поплыл и затерся до полной неузнаваемости.

Отталкиваясь ладонями, Аори с третьей попытки уселась. Запястья туго стягивал ремень, пальцы распухли и отказывались сгибаться, от малейшего движения в них вонзались тысячи мелких иголок. Она подняла руки, рассматривая узлы. Хорошо завязано, накрепко, в несколько оборотов… Часть снадобья пролилась на ремень, и от него разило так, что у Аори засвербело в носу.

Она зажмурилась и оглушительно чихнула.

– Не простыла? – спросили из-за перегородки.

Там снова рассмеялись на несколько голосов, послышался шорох и несколько секунд спустя рядом с Аори на циновку опустился загорелый до черноты арах в грязной фарке на голое тело. Глубокий шрам пересекал его