Начал искать глазами вход в метро. Не важно, какая станция. Зеленая линия, красная. BMT, IRT, PATH, любая. Сюда, отсюда. Что угодно, только бы лестница вниз шла.

Потом поискал глазами, не идет ли где пар от земли. Вход в канализацию. Там можно спрятаться. Так будет лучше. В канализации нет людей. Эти скользкие и теплые тоннели приведут его в бухту. Хорошая охота. Джеку будет хорошо. Он вспомнил, как зубы аллигатора вцепились в саргана-альбиноса. Это было правильно. Вонищенка не станет переживать за рыбу-мутанта. Еда. Кровь. Смерть. Усталость. Пустота.

Джек заковылял дальше, в темноту, к лучащейся теплом решетке.

Я все это теряю, подумал он.

Вспомнил лица Майкла, Вонищенки. Корделию. Да уж, он все уже потерял. Все.

Джек скрылся в ночи.

Громкости, с которой играла пиратская запись нового альбома Джорджа Харрисона, было достаточно, чтобы картины в рамках на стене офиса задрожали. Но площадь офиса была слишком мала, чтобы использовать усилитель кассетной деки на всю мощность. Это не был большой офис, и располагался он не в угловой комнате небоскреба делового центра, но все равно отдельный, с нормальными стенами и даже окном.

Корделия Шасон была вполне им довольна.

У нее был старый деревянный стол, на котором помимо компьютера была стопка дисков, кассет и рекламного материала. На противоположной стене висели фотографии Соколицы, Дэвида Боуи, Фантазии, Тима Керри, Лу Рида и других артистов. Тузов и простых людей. А посреди фотографий – огромное полотно с надписью «Я ХОРОША, ЧЕРТ ПОБЕРИ», вышитой крестиком. Позади справа от Корделии стояла огромная панель. На ней были выписаны имена, напротив которых стояли крестики, вопросительные знаки и пометки, типа «проследить за раскруткой», «религиозный фанатик», «не станет исполнять брит. кан.».

Запищал телефон. Корделия заметила это лишь через пару секунд. Крутанула ручку громкости и сняла трубку.

– Боже правый, Корделия, не думаешь, что иногда стоит наушниками пользоваться? – спросила Лус Алкала, одна из ее начальников.

– Извините, – ответила Корделия. – Меня снесло. Крутой диск. Я уже убавила громкость.

– Спасибо тебе, – сказала Алкала. – Никто еще не объявлялся из тех, кто хотел у нас раскручиваться?

– Проверю по списку. Может, Джаггер.

Она задумалась.

– Он пока не сказал «нет».

– Ты звонила ему на той неделе?

– Ну… нет.

Голос Алкалы стал слегка укоряющим:

– Корделия, я восхищена тем, что ты делаешь в рамках подготовки мероприятия. Но «Глобал Фан энд Геймз» занимается и другими проектами, не забывай.

– Понимаю, – ответила Корделия. – Извините. Я просто пытаюсь сделать все и сразу.

Пытаясь выглядеть увереннее, она сменила тему разговора:

– Этим утром пришло разрешение из Китая. Значит, мы сможем охватить вещанием больше половины земного шара.

– Не говоря уже об Австралии, – усмехнувшись, сказала Алкала.

– В том числе и Австралию.

– Позвони агенту Джаггера. Хорошо?

– Хорошо.

Корделия повесила трубку. Взяла в руки маленькую ящерицу, искусно вырезанную из камня, едва не скрывшуюся под кучей глянцевых журналов. На самом деле фигурка изображала австралийского крокодила, но ей было сказано, что эта фигурка символизирует ее дядю, а следовательно, служит амулетом. Пусть это будет аллигатор, ладно. Корделия переставила фигурку прямо перед черно-белой фотографией молодого австралийского аборигена в рамке.

– Виунгар, – прошептала она. Ее губы сложились в поцелуе.

И она резко крутанулась на стуле, глядя на панель. Подъехала ближе и, взяв маркер, принялась вычеркивать имена. Когда закончила, в списке остались «Ю-Ту», Босс [4] , Литл Стивен, «Ковард Бразерс» и «Герлз уиз Ганз». Неплохо, подумала она. Вовсе неплохо.

Но…

Она удовлетворенно усмехнулась.

Трое собрались на ранний ланч в «Акрополе», на Десятой, рядом с Шестой авеню. Корделия предлагала собраться в месте побогаче. В конце концов, у нее теперь есть представительские. А «Акрополь» был простым кафе, ничем не отличающимся от тысяч других в этом городе.

– До «Ривьеры» всего пара кварталов, – сказала она. – Годное место.

Си-Си Райдер и слышать не хотела. Она хотела встретиться в месте, где их не узнают. И попросила прийти пораньше, пока основная масса народу не ринется в кафе с той же целью. И хотела привести с собой Вонищенку.

Она получила требуемое, поскольку она была необходима Корделии. И теперь они сидели в кабинке, отделанной виниловым «нагахайдом», причем Си-Си и Вонищенка сели лицом к двери. Корделия улыбнулась, оторвав взгляд от меню.

– Я бы посоветовала фруктовый десерт.

Си-Си не улыбнулась в ответ. Ее лицо было серьезным. Сняв почти бесформенную кожаную шляпку, встряхнула огненно-рыжими волосами. Корделия подметила, что ярко-зеленые глаза Си-Си очень похожи на глаза Дяди Джека. Надо ему позвонить, подумала она. Не хочется, но надо.

– Темные круги, что ли? – спросила Си-Си, показывая на свои глаза. Сегодня она не была похожа на одного из лучших сочинителей и исполнителей рока. Вполне намеренно. На ней были джинсы, такие старые и потертые, можно подумать, их в уксусе постирали. Свободная футболка с Джоном Хайаттом, похоже, пережила не меньше стирок.

– Ни разу, – ответила Корделия. Кожа Си-Си выглядела гладкой и белой, почти как у альбиноса.

– Ну, а могли бы и быть, – сказала Си-Си. На ее губах мелькнула улыбка. – С этим мероприятием у меня вообще сон пропал.

Корделия ничего не ответила, продолжая смотреть в глаза певице.

– Я понимаю, что это последний привет от Деса, – продолжила Си-Си, – и понимаю, что повод достойный. Мероприятие в поддержку больных Дикой Картой и СПИДом одновременно – такая штука, которую давно надо было бы организовать.

Корделия кивнула. Это именно так.

Си-Си пожала плечами.

– Видимо, мне надо иногда выбираться из своего «шкафа со страхами» и выступать перед живыми людьми, – сказала она и улыбнулась снова, теперь по-настоящему. – Так что мой ответ – да.

– Супер! – вскричала Корделия, вскочив и обняв Си-Си. Вонищенка, немного испугавшись, привстала, готовая, как показалось Корделии, вцепиться ей в глотку, если она вздумает причинить вред Си-Си. Она услышала тихий рык, такой, какой мог бы издать какой-нибудь из котов Вонищенки. И, отпустив Си-Си, села обратно.

– Это чудесно! – сказала Корделия. Но умерила свои восторги, поглядев на лицо Си-Си. Его выражение было однозначным.