— И все же давай попробуем, — настойчиво повторил советник.

На кухне вновь воцарилось молчание. Абернети снова начал постукивать пальцами по своей чашке:

— Ну?

— Что «ну»?

— Ну и каковы твои мысли теперь, когда ты обладаешь характером пятнадцатилетней девочки?

— Должен отметить, весьма смутные.

— Знаешь ли, сама суть того, чтобы мыслить как пятнадцатилетняя девчонка, — это набить голову смутными, неясными рассуждениями.

— Но представь, просто на одну секунду, что ты — Мистая. Тебя фактически приговорили к тому, чтобы провести неопределенное время в таком месте, как Либирис, ты, естественно, взбунтовался и сбежал посреди ночи с двумя не слишком подходящими помощниками. Ты отправляешься в единственное место, где надеешься найти тех, кто тебя поймет. Но этого не происходит. Дедушка неожиданно становится на сторону твоих родителей и заявляет, что тебе необходимо как можно скорее вернуться домой и решить все проблемы с ними. Разумеется, ты не можешь пойти на это. Куда бы ты отправился?

Абернети оскалился:

— Знаешь, этот сценарий лично мне кажется до приторности мелодраматичным.

— Не забывай о том, что я — пятнадцатилетняя девочка.

— Может, и так, только при этом ты еще и Мистая Холидей. Знаешь ли, сей факт делает тебя несколько не похожей на других девочек того же возраста.

— Вполне вероятно. И все же будь так добр, ответь на мой вопрос. Куда я могу отправиться в подобной ситуации?

— Не имею ни малейшего представления. Куда я бы пошел? Очевидно, туда, куда предложит отправиться Дирк с Лесной Опушки?

— Если он вообще соизволит предложить свои варианты. Но кот может этого не сделать. Он может намекать в свойственной ему туманной манере. Может оставить решение за тобой. На мой взгляд, такое поведение куда больше соответствует призматическому коту.

Абернети поразмыслил об этом.

— Что ж, давай посмотрим. Думаю, я бы постарался отыскать такое укрытие, где никому бы и в голову не пришло меня искать. — Он помолчал, а потом с ужасом посмотрел на своего друга. — Но ты ведь имеешь в виду не Бездонную Пропасть?

Советник покачал головой и пригладил свою длинную белую бороду.

— Нет, я так не думаю. Мистая ненавидит это место. Ей не по душе все, так или иначе связанное с Ночной Мглой.

— Значит, она бы отправилась куда-нибудь еще. — Абернети продолжил напряженно размышлять и внезапно поднял глаза на волшебника. — Может, она решила навестить Страбона? В конце концов, дракон питает к ней известную слабость…

— Дракон питает слабость ко всем красивым женщинам, а более всего — к Ивице. — Советник задумчиво подергал себя за мочку уха и пригладил бровь. — Но эту возможность я тоже обдумал и успел откинуть. Страбон вряд ли сумеет помочь ей в этой ситуации, и Мистая прекрасно это понимает. Если только ей не нужно, чтобы дракон кого-нибудь сожрал.

— Значит, визит к дракону тоже отменяется, верно? — Абернети начинал сердиться. — Я смотрю, какой вариант ни возьми, они все оказываются не слишком вероятными, как только ты начинаешь их обдумывать.

Советник только кивнул, нахмурившись:

— В этом-то и беда с молодыми людьми. Они никогда не делают то, чего ты от них ожидаешь. Зачастую они делают прямо противоположное. Видишь ли, у них довольно извращенная психология в этом смысле.

— Да уж, извращенная! — фыркнул Абернети, со стуком опустив свою чашку на стол, отчего его уши забавно подпрыгнули. — Это именно то слово, которое идеально характеризует всех молодых людей!

— Никогда не знаешь, чего от них ожидать! — с энтузиазмом продолжил волшебник.

— Не можешь даже представить, что они могут учудить!

— Молодежь не прислушивается к голосу разума!

— Это слово для них вообще не существует! — воодушевленно заявил Абернети.

— Ты хочешь, чтобы они сделали одно, а они делают совершенно другое!

— Последнее, о чем бы ты подумал!

Теперь они оба вскочили со стульев и увлеченно орали друг на друга.

— Скажи, что хочешь, чтобы они кое-что сделали, и тебя проигнорируют!

— Скажи им, что не хочешь, чтобы они кое-что делали, и они немедленно поступят наоборот!

— Ты говоришь: «Езжай туда», а они сбегают из дома!

— Нет-нет. — Советник, казалось, был вне себя. — Ты приказываешь: «Езжай туда», они отказываются, а потом все равно отправляются в то место, о котором ты говорил.

Казалось, оба на мгновение задохнулись, когда это последнее откровение повисло в воздухе, как последний лист, колыхающийся на осеннем ветру. Они уставились друг на друга, когда в один и тот же миг советника и писца озарило внезапное понимание.

— Нет, — тихо произнес Абернети. — Она бы не поступила так…

— Почему нет? — таким же тоном отозвался советник Тьюс.

— Просто чтобы позлить нас?

— Нет, не просто чтобы позлить нас. Чтобы обмануть нас. Отправиться в последнее место, где нам пришло бы в голову ее искать.

— Но следы…

— Были скрыты Дирком с Лесной Опушки по причинам, известным лишь ему одному.

— Возможно, и ей тоже. Ты считаешь, они могли объединиться?

— Не знаю. Но в самом деле, разве Либирис — не последнее место в Заземелье, где нам бы вздумалось искать сбежавшую принцессу?

Абернети не мог этого отрицать.

Гораздо дальше к востоку, в дальнем конце Зеленой Долины, еще один человек беспрестанно думал о таинственном исчезновении Мистаи, правда с куда меньшей проницательностью. Бервин Легуж, лорд Риндвейра, был очень раздражен, так как его слуги проявляли полную несостоятельность в поисках пропавшей принцессы. Это задание, по его искреннему убеждению, можно было выполнить в течение первых тридцати двух часов с того момента, как стало известно о ее побеге. В конце концов, Мистая — лишь юная девушка, живущая в стране, где юные девушки, путешествующие без сопровождения, не могут чувствовать себя в безопасности. Поэтому она была вынуждена взять с собой парочку кыш-гномов — это Легуж сумел выяснить с помощью своих многочисленных шпионов. Но этим, по большей части, ценная информация и ограничилась. После того как выяснилось, что принцесса появилась во владениях своего дедушки в компании двоих коротышек, о ней больше ничего не было слышно.

В состоянии близком к гневу он приказал Шнурштыку лично заняться поисками принцессы — лорд счел, что больше нельзя полагаться на недотеп, не знающих, где у них правая рука, а где левая. Не то чтобы его писец обладал более глубокими познаниями, но, по крайней мере, он был амбициозен, а амбиции всегда идут на пользу тем, кто умеет их взращивать и держать в узде. Шнурштык был бы счастлив упрочить свое положение при дворе, отказавшись от титула писца в пользу чего-нибудь более звучного, например звания придворного министра. При текущем положении дел этой должности еще не существовало — Легуж просто никогда не видел необходимости в ее введении. Однако титул можно изобрести сразу же, как только появится достойный кандидат. Похоже, Шнурштык считал себя подходящим претендентом на эту роль, и Легуж, который был совершенно не прочь укрепить свою позицию в Заземелье, решил, что, женившись на Мистае Холидей, ему не стоит лишать такого полезного человека шанса на повышение.