Шеф с жизнеутверждающим пафосом объявил мне, что собирается некоторое время пожить в Европе, потому что там культурная жизнь не чета нашей.

Подальше от кредиторов, поближе к культуре — хороший рекламный слоган! Заграничная культурная жизнь кружит стремительным водоворотом, так быстро, что песенки из трех нот в исполнении Алисы Духовой навряд ли привлекут внимание тамошних меломанов!

Я с трудом проигнорировала злобный шепоток внутреннего голоса и с бьющимся сердцем спросила, не подумывает ли Чигарский перед отъездом расстаться с такой обременительной штукой, как рекламное агентство. И даже развила свою мысль, помахивая файлом с документами и листиком с расчетами.

— Это наследственность, — запоздало умилился Чира и бережно погладил файл ладонью, — Твой папка — настоящий череп! У нас с ним была веселая молодость, есть что вспомнить на старости лет. Ты, Ника, вся в отца, тоже очень толковый деловой человек! Если бы я знал, что ты интересуешься агентством, ну… скажем, неделю назад…

Неделю назад… неделю назад у меня были совсем другие интересы!

— Что могло измениться за одну коротенькую неделю?

— Ника, мне уже заплатили за агентство, наличные деньги… Ну, ты же сама понимаешь, как это бывает: договоренность достигнута, а переоформить документы — дело пары часов. Я уже не смогу отменить ту сделку — ни при каких обстоятельствах!

Ясное дело. Я понимаю даже больше, чем предполагает Чира! Он продал агентство, быстренько отдал должок крестному, или отцу, или Лиде, или еще кому-то из «должников первой очереди», а я со своими деловыми прожектами снова осталась на обочине настоящего мужского бизнеса!

Пора прощаться. Я встала с хилой больничной лавочки, хотела забрать файл, но шеф потянул его к себе:

— Я тебе благодарен за хлопоты, за этот… за твое предложение… — Бывший шеф поднялся, опираясь на мое поникшее плечо, и взвесил файл на ладони, — Давай, Ника, я тебе за это дело заплачу? Хоть будет чем внучатам похвалиться, а то ведь не поверят, какой я был красавец! Не сто тысяч миллионов, но разумную сумму…

Финансовый результат — это лучше, чем отсутствие результата.

Мы обсудили сумму. Прощаясь, я уточнила:

— Игорь Викторович, скажите, а кто покупатель?

— Ника, какая теперь разница?

Действительно, какая разница?

Я лежала и смотрела в потолок.

Потом закрыла глаза.

Какая разница, кто будет новым хозяином агентства: наглухо застегнутые в корпоративный стиль ребята из столичных компаний, авторитетный бизнесмен из местных или его заскучавшая «девушка» с полуметровыми ногтями из акрила…

Для меня это не имеет уже никакого значения — потому что завтра я увольняюсь.

Я уйду из агентства и открою свое собственное. На регистрацию и пару месяцев арендной платы за небольшой офис мне хватит. Возьму к себе работать Аленку и Светку из бухгалтерии — они сами просились.

Пригрожу чиновникам антимонопольным расследованием и наставлю себе щитов. Обзвоню старых заказчиков: алчным хозяевам пообещаю крупные скидки, а продажным менеджерам — жирные откаты. Мы поладим с защитой прав потребителей, обольем конкурентов грязью в прессе, наймем хороших адвокатов, а когда заработаем достаточно, раздадим взяток всяким контролирующим органам, их затретируют жестокими проверками, сотрут в порошок и развеют по ветру…

Пройдет совсем немного времени, и никто уже не вспомнит, что на карте нашего благословенного города-миллионника существовало агентство наружной рекламы «Магнификант»!

Я сладко зевнула и уснула почти счастливой.

Мне снился цветистый, праздничный, как забытая детская книжка с картинками, сон. Я гуляла среди зелени под пение райских птичек по своему собственному островку, а крутом ласково плескалось синее-синее море…

Над моим беззащитным островком сгустились свинцовые тучи, вода покрылась мертвой рябью и принесла к берегам строгие и злые торпедные катера. Загремели взрывы, вспенилась фонтанчиками вода, и скоро от моего тихого рая остался только шум и грохот!

Я вскрикнула, проснулась, села на кровати, испуганно хлопая глазами.

Но шум не утихал, наоборот, к нему примешались громкие нестройные звуки человеческих голосов. Люди кричали.

Я сунула ноги в тапки, выглянула из комнаты, пошла на галерею и свесилась вниз.

Шумели, как всегда, в гостиной.

Там, внизу, было полно людей, они сгрудились и кричали все одновременно:

— Сеич, сними пиджак, помнешь! Он никуда не убежит! — просил Паша-Трифон.

— Гоша, тебе что, совсем чердак снесло? — возмущался Дим-Дим.

— Может, он пришел продать тот диск, будь он неладен…

— Отпусти его, Алексеевич, пусть покупает ту чертову землю, это хорошо! Хорошо для бизнеса! — заглушая друг друга, кричали адвокат и сэнсэй Славин.

— Шеремет! Прекрати сейчас же, ты его убьешь, и тебя посадят! — орала Лида.

— Вы же одну музыку слушаете! Так нельзя! — резонировал Алик-Хруст.

Я старательно убеждала себя, что все еще сплю, в полусонном трансе спустилась до половины лестницы и тоже закричала:

— Папа, отпусти его — это мой муж!

— Что?! — взвился отец. — Ника, ты что?

— Ты сказал, что я могу выбрать сама, кого захочу, любого — хоть свинопаса! Я выбрала его! Отпусти его, отдай его мне — это будет правильно и по справедливости!

Отец повернул голову в мою сторону, но, как опытный стервятник, продолжал крепко сжимать свою добычу — бледного, побитого, наполовину удушенного Андрея Дольникова.

— Ты мне обещал! При них, — Я махнула рукой в сторону Дим-Дима и адвоката. — Паша, скажи, ты же разбираешься, скажи, что это правильно…

— Вообще, Сеич, Ника правильно говорит… — Трифон приблизился к окончательно опешившему отцу, четко рассчитанным жестом выдернул Андрея из его рук и оттолкнул подальше — так, что несчастный Анрик зацепил плоский кофейный столик и грохнулся на пол.

Но и его спаситель тоже молниеносно получил поставленный удар по носу.

Кровь закапала на белоснежную рубашку, и каждая капля хризантемой распускалась на белой ткани, как красная тушь на свитках в фильмах о самураях.

— Мастерство не пропьешь! — тихо ахнул Алик.

— Не отнять! — восхитился сэнсэй Славин.

— Руки быстрее мозгов! — ворчал крестный.

— Пашка, ну прости меня, не хотел, — Папа отдышался, начал приходить в себя, обнял Трифона, похлопал по плечу: — Прости, ради бога, что так получилось…