— Иди домой.

— Еще чего, я тоже пойду, — упрямо повторила Катя. — Это теперь такое же мое дело, как и твое. А ты дров наломаешь, потом сам же каяться будешь. После того как мы сейчас с ним поговорим, ты сядешь и выслушаешь меня очень внимательно, ясно тебе? Я расскажу все, что узнала. Но сначала я должна знать, кто задержан. Кто из них оказался там в это время и почему…

Колосов саданул по двери ногой. Гром и молния! Он еще никогда не ощущал в себе столько ярости и силы и даже нравился сейчас сам себе чрезвычайно, хотя на душе его было так погано».

Он готов был стереть в порошок ЭТОГО УБЛЮДКА, кто бы он там ни был, как бы, давясь соплями и кровью, сейчас ни оправдывался, ни каялся в содеянном. Он готов был к любому повороту событий, но…

Но то, что произошло в опорном пункте в следующее мгновение, поразило его как удар молнии, и на мгновение он замер на месте.

А Катя… Сцена, свидетельницей которой она невольно стала, превзошла самые худшие ее ожидания. Она и в страшном сне не могла представить, что ОНИ УЖЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ ПРЕЖДЕ. И ВОТ СНОВА ПУТИ ИХ ПЕРЕСЕКЛИСЬ: КОЛОСОВА И…

На нем были только спортивные брюки и заношенный армейский бушлат. (Позже, когда следователь прокуратуры Караулов, вызванный в Май-Гору, производил выемку одежды подозреваемого, насчет этого бушлата как раз вышла загвоздка. «Это я ему дал, тут у нас в опорном на вешалке висел, — пояснил участковый. — Патруль его мокрого из воды-то выволок. У него зуб на зуб не попадал. Ну я и пожалел — человек все же какой ни на есть. Так что вряд ли вы какие следы особливо кровавые на нашем бушлате отыщете».)

Итак, на нем были лишь спортивные брюки и бушлат. И никакой тельняшки на этот раз. Когда распахнулась дверь и на пороге опорного пункта, подобно грозовой туче, возник начальник отдела убийств, он встал, явно собираясь всерьез разбираться с представителем правоохранительных органов о причинах своего задержания. Но вдруг…

— Вы… это вы? Снова ты?! Здесь?! И что же я на этот раз сделал?!

Его яростный, полный ненависти вопль оглушил Катю, робко заглянувшую в опорный пункт. Она внутренне была готова, что задержанный кто-то из них. Однако, увидев в этих негостеприимных стенах «человека в тельняшке», испытала какое-то смутное, странное разочарование. Объяснить это чувство было трудно. А копаться в себе, детально анализировать свои эмоции вообще было некогда, потому что события вдруг стремительно покатились по наклонной вниз: Колосов, шагнув к изумленному, взволнованному «человеку в тельняшке», вдруг сграбастал его за бушлат и, толкнув в грудь, со всего размаха впечатал спиной в сейф.

— Я разве не предупреждал тебя, Ящер, что обязательно встретимся? — фраза у начальника отдела убийств вышла точь-в-точь как у героя голливудской «стрелялки», где «хороший (плохой), злой (добрый)» шериф настигает отвратительного, подлого бандита и вершит над ним скорый, но справедливый суд Линча.

Катю же несказанно поразила кличка, которой заклеймил Колосов «человека в тельняшке». Ящер, господи ты боже мой… Удивительное дело, при всей своей обидной нелепости кличка эта поразительно точно ложилась на облик клиента Юлии Павловны Хованской. При всем том, что Владимир даже в этом рваном стройбатовском бушлате был поразительно красив, в его облике — и это вдруг резко бросилось в глаза Кате — действительно было что-то от… пресмыкающегося. Кате вспомнились виденные по телевизору властители острова Комодо — гигантские вараны. Она смотрела на них со смешанным чувством содрогания и восхищения.

Ящер дернулся из колосовских рук — бушлат треснул по шву. Катя вспомнила, как силен этот человек, и сердце у неё упало; только драки еще между ними не хватало! Поведение же Никиты тоже поражало. Ведь прежде он никогда (по крайней мере, когда она раньше наблюдала его на местах происшествий) не позволял себе таких диких, варварских выходок» подозреваемыми! Да, конечно, он был взбешен увиденным Май-горе, да и до этого уже находился в каком-то взвинченном состоянии, причины которого так и не объяснил Кате. Наконец, он не совсем еще протрезвел после… Ну, мало ли какому поводу мужчин тянет к бутылке. Но чтобы вот так с порога кидаться на людей, которые…

— Я тебя предупредил — кровью захлебнешься, если хоть малейший повод у меня будет тебя… — Колосов снова со всего размаха ударил «человека в тельняшке» о сейф. — Если хоть малейшая тень подозрения возникнет, что ты, падаль, снова за свое принялся, что ты…

— Убери от меня руки! — Лицо Ящера исказилось от ярости. — Я все помню, ничего не забыл… Сволочь, права не имеешь… со мной так… — Он схватил Колосова за запястье, резко рванул на себя его руку, выворачивая кисть. Видимо, это был какой-то специальный болевой прием, потому что ответом на нею стал новый сокрушительный удар в грудь, которым Колосов отшвырнул его к батарее.

— Прекратите! Да прекратите же немедленно, Никита, ради бога… — Но Катины жалкие стенания имели обратный эффект. Потасовка разгоралась.

Ящер не собирался играть роль безропотной жертвы «милицейского произвола», он явно был способен за себя постоять и дать сдачи. Катю же он словно не узнал, точнее… Этот полный ярости, ненависти, презрения я вместе с тем… мольбы о помощи взгляд полоснул ее по сердцу. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы разнять этих идиотов!

— Закрой дверь! Уходи отсюда, ну! — гаркнул Колосов. — Я тут сам с ним сейчас…

И дверь, по которой снова шарахнули ногой, захлопнулась перед самым носом Кати. Избушка опорного пункта ходила ходуном, как при землетрясении: звон разбитого графина, звуки ударов, брань такая, что вот-вот, кажется, стекла лопнут…

И тут, слава богу, подоспела подмога. У опорного затормозил на полной скорости дежурный «газик»-«канарейка».

Катя опрометью бросилась к худенькому белобрысому пареньку, выпрыгнувшему из «газика». Потом она узнала, что это и есть следователь прокуратуры Караулов, тот самый неведомый товарищ Колосова. Но в тот миг она приняла его всего лишь за стажера. Следом выскочили из машины двое оперативников из отдела убийств, которых Катя хорошо знала по главку.

— Скорее же, разнимите их, не то он его прикончит! — крикнула она. — Максим Викторович, может, хоть вас он послушает, разнимите их быстрее!

В опорный пункт она не пошла. Нечего там делать при таком позорном скандале. Тревожно ждала у крыльца. Мужские голоса громыхали за дверью подобно майскому грому. Потом, на крыльцо, грохнув несчастной дверью, вышел Колосов. Следом за ним — Караулов…

— Не сходи с ума, Никита! — донесся до Кати его взволнованный голос. — Я все понял. Я знаю, кто он, в чем вы его подозревали. Но ведь не доказали же тогда ни черта! А то, что ты тут вытворяешь, — тюрьмой пахнет. И битьем ты из него такого все равно ничего не добьешься!

Колосов смотрел себе под ноги, на истертые ступеньки крыльца. На щеках его ходили желваки. Катя заметила на его руке кровь. Она не знала, что это — результат ли меткого попадания колосовского кулака в греко-римский медальный профиль Ящера, или же это кровь с вершины Май-горы, которую он не до конца вытер травой…