– Не надо. Это значит, что ты исцеляешься, Одри Роуз. Держись за это. Не кори себя за то, что идешь вперед, к жизни.

Я нежно поцеловала Томаса и встала перед ним. Его руки удерживали меня на месте, пока Миранда выходила на сцену, требуя, чтобы отец утихомирил поднятую им бурю. Откинув голову на грудь Томаса, я смотрела на буйство стихии. Если бы только колдуны существовали, я бы умоляла их с помощью заклинаний найти дьявола, пока он не нанес очередной удар.

* * *

– Мисс Уодсворт, мистер Кресуэлл, разрешите представить мисс Минни Уильямс.

Мефистофель привел нас за сцену, где сидели артисты в шелковых халатах, попивая чай или что покрепче и празднуя успех.

– Она исключительная Миранда, но, увы, отплывает к тихим берегам.

Минни стерла грим, и ее щеки порозовели от влажной салфетки.

– Генри не любит театр. Считает его ниже нашего достоинства. На этой неделе у нас свадьба, и я не могу ему перечить.

Она сняла с волос лист и положила на туалетный столик. Наверное, лист остался после рукотворной бури. Верный своему вниманию к деталям, Мефистофель создал в стенах салуна целый волшебный остров. Не удивительно, что «Логово дьявола» так популярно в этой части города.

– Кроме того, – продолжила Минни, – бездельничать я не буду. Он пообещал, что я стану стенографисткой. Это не сцена, но серьезная работа.

– М-м-х-м. Очень. – Мефистофель закинул на стол ноги, как обычно, в блестящих кожаных сапогах. – Итак? Что скажете о катушке? Разве это не «ослепительно», как любил говорить Гудини? Настоящий гвоздь программы. Во время последних спектаклей полудюжине женщин – и мужчин – потребовались нюхательные соли, когда электрические хлысты начали извиваться как змеи.

– Это… поразительно.

В ответ на эту фразу Томас и хозяин театра простонали. Ясно, что не оценили юмор.

– Гарри здесь? – спросила я, думая о кузине. У нее не было выбора, кроме как остаться в Нью-Йорке с моей тетей. Не знаю, что бы она почувствовала, узнав, что Гудини в Чикаго, а она нет. – Я не видела остальных.

– Не беспокойтесь, дорогая, они по-прежнему работают у вашего покорного слуги. Это временная остановка «Лунного карнавала». Дальше мы едем в Париж. Я распустил их по другим шоу, научиться новым фокусам. Всегда лучше учиться у конкурентов, чем уничтожать их.

– То есть вы платите им за то, что они шпионят для вас.

– Шпионят, учатся… – Он пожал плечами. – Какая разница? Аниша изучает чепуху «Дикого Запада», которую придумал Буффало Билл Коди[15].

Он выдохнул.

– Она подружилась с одной его артисткой-стрелком. С какой-то Энни. Теперь Аниша хочет практиковаться в стрельбе с Цзянем. Думаю, она может выдыхать пламя во время стрельбы – мы можем как-то использовать этот трюк. Что вы думаете об огнедышащем метко стреляющем драконе?

– Я…

– Не хотела перебивать, – сказала Минни, просовывая руки в теплое пальто, – но мне пора. Приятно было с вами познакомиться.

Она улыбнулась Томасу и расцеловала меня в обе щеки.

– Если будете поблизости от Шестьдесят третьей улицы, заскочите поболтать. На время учебы я буду работать за стойкой аптеки. Буду рада снова вас увидеть. Я только что из Бостона, и было бы чудесно завести подругу.

– Я не против, – ответила я, надеясь, что смогу сдержать обещание.

Когда она ушла, Мефистофель прощально махнул рукой.

– Еще одна женщина сбежала с другим. Теряю хватку.

– А вы не думали, что можете быть занозой у нее в боку? – поинтересовался Томас. – Вы определенно можете…

– Томас, – прошипела я, пихнув его локтем.

– Остроумно, – любезно произнес Мефистофель. – Вы превратили мою фамилию в колючку[16]. Какая блестящая шутка будет следующей? Хотел бы я сказать, что скучал по этому… – Он провел рукой между собой и Томасом. – Но такая ложь не оплатит мои счета.

– И драгоценные камни на вашем костюме, – пробормотал Томас.

– По-прежнему завидуете моим сюртукам? – ухмыльнулся Мефистофель.

– Ради любви королевы! – вмешалась я, пока они не слишком увлеклись. – Раз уж мы переходим на более раздражающие темы, слышали ли вы об убийстве в Нью-Йорке?

Холодный, рыцарственный вид, который напустил на себя Мефистофель, слетел с него в тот же миг, когда его сапоги со стуком опустились на пол. Он встал так резко, что опрокинул стул.

– О нет! Нет, нет, нет, моя дорогая. Было приятно вас видеть, и было бы еще приятнее, если бы вы оставили вот этого дома. – Он дернул подбородком на Томаса. – Но я не могу ввязываться в ваш собственный разгул.

– Мой собственный разгул?

– Смертельные опасности прекрасны. Но смерть сама по себе вредит моему роду занятий.

– Пожалуйста, – проговорила я. – Просто выслушайте нас.

Мефистофель скрестил руки.

– Объясните, почему я должен вас слушать.

– Вы мне нужны. – Мне не понравилось, с каким отчаянием я вымолвила эти слова.

В затянувшейся паузе он даже не моргал. Наконец его губы изогнулись в дьявольской усмешке, и он бросил на Томаса издевательский взгляд.

– А, вижу, что я еще не потерял своего очарования. Большинство моих знакомых женщин говорят то же самое, обычно в полураздетом виде. Может, сбросим лишнюю одежду? Это поможет мне прояснить ум. Настройте меня на благотворительность.

– Только если вам хочется, чтобы я задушила вас этой одеждой.

– Вы все такая же неистовая. – Он повел плечом. – Уверен, вы сделаете Томаса очень счастливым. Мне всегда казалось, что у него несколько извращенные вкусы – это все из-за мертвецов.

Томас тоже нацепил свою фирменную улыбку, но молчал.

– Вы правда влюбились друг в друга в окружении трупов?

– Не будьте смешным. Мы…

Я закрыла рот. Если вычленить суть, то в сухом остатке окажется, что мы с Томасом флиртовали в лаборатории. Вполне можно утверждать, что мы влюбились, вскрывая покойников. Эта мысль внушала тревогу.

– Вы оба чудовищные извращенцы даже на мой вкус. – Мефистофель усмехнулся, словно прочитав мои мысли. – Вы в самом деле идеально подходите друг другу.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила я.

Его улыбка исчезла, словно ее и не было. Я невольно поежилась. Он такой талантливый иллюзионист, возможно, даже чересчур талантливый.