Экипажи огромных шумерских лодок быстро освоились на незнакомой реке. Теперь шумеры знали, с какими опасностями могут столкнуться, а их было намного меньше, чем на родных Тигре и Евфрате. Гильгамеш с восторгом смотрел по сторонам и без конца зарисовывал на глиняных черепках прекрасные пейзажи. Пальмовые рощи перемежались сикоморами, зарослями тамариска, акаций и других деревьев и кустарников. Яркое голубое небо наводило на мысли о покое и мире, но никак не о войне.

У Энки не было времени рассматривать окружающие красоты. Он думал только о том, как привести свой народ к быстрой и полной победе. А она была возможна только в случае захвата Нехена и подавления всякого сопротивления местных жителей.

Глава рыбачьего поселка волновался все больше.

— Остановимся тут, повелитель! Первый лагерь Льва уже рядом. Там и живут наши вожаки.

— Приведи их ко мне!

— Но если они откажутся…

— Убеди их согласиться. И не пытайся меня обмануть. Видишь мой меч?

Генерал потряс тяжелым мечом из бронзы — металла, который глава поселка никогда прежде не видел. Одним ударом Энки перерубил толстый канат.

— Если они попробуют на нас напасть, то все погибнут, — предупредил Энки. — А ты узнаешь, каков я в гневе. Так что поторопись и приведи сюда своих вожаков!

* * *

В отличие от Прожоры, Слабак сразу поверил старому рыбаку, который путано обрисовал ситуацию, и не пожалел об этом. Взяв с собой нескольких соплеменников в качестве охраны, предводители чибисов пришли к реке и к своему ужасу обнаружили огромные деревянные лодки и чужестранцев с заплетенными в косы волосами.

Они стояли молча, не веря своим глазам. Решительным шагом к ним направился высокий статный мужчина с бородой и властным взглядом.

— Я — генерал Энки, — заговорил он спокойно, звучным голосом. — Мы шумеры и пришли, чтобы завоевать вашу страну. Ни одна армия не устоит перед нами. Выбирайте: подчинение или смерть!

— Повелитель, мы уже служим Льву… — начал было Слабак и запнулся.

— Меня пока не интересует этот тиран, которого я могу раздавить одним пальцем. И всех его приспешников ждет та же участь.

Прожора и Слабак косились то на лодки, полные солдат, то на генерала. Слабак первым понял, что их жизни висят на волоске.

Пальцы Энки сжали рукоять длинного бронзового меча.

— Решайте немедленно!

— Что мы за это получим? — спросил Прожора.

— Если будете делать то, что я велю, сохраните все свои привилегии.

Слабак толкнул Прожору в бок, и они вместе поклонились чужестранцу.

— Генерал, мы — ваши покорные слуги! Приказывайте, мы готовы повиноваться!

Энки убрал руку с рукоятки меча.

— Вы не глупы, а значит, получите выгоду от вашей службы. Вот мой приказ: когда Лев увидит проплывающие по реке в сторону Нехена лодки с моими солдатами, сейте панику среди соплеменников, а ему посоветуйте не вмешиваться.

Когда станет ясно, что Нехен мой, шепните Льву на ушко, что было бы неплохо нанести его извечному врагу Быку решающий удар. Потом я сам займусь Львом. А ваш народ — разумеется, при вашем участии — признает меня своим повелителем. Если вам придет в голову предать меня и тем самым вы нарушите мои планы, вас ждет наказание, которое мне придется применить к этому вот нежелательному свидетелю!

И Энки указал на главу поселка, которого тут же схватили двое шумерских солдат.

— Меня, повелитель? Но за что? Я никому не скажу, я…

— Насадить его на копье! — распорядился Энки.

Солдаты выполнили приказ. От воплей умирающего мучительной смертью старика кровь застыла в жилах у Слабака и Прожоры.

* * *

Утешительно было прийти к выводу, что шумеры во многих ремеслах были куда более умелыми мастерами, чем местные жители. К тому же войны разорили страну. Лодки и смертоносное оружие непременно должны были принести завоевателям победу.

Гильгамеш перестал рисовать. Он размышлял.

— Генерал, ты и правда доверяешь этим чибисам?

— Конечно нет. Но они будут выполнять мои приказы ради спасения своей жизни и сохранения привилегий. Если этих двоих трусов не убьют в сражении, я прикажу их убрать. Предатели нужны, чтобы завоевать чужую страну, но, когда дело сделано, от них избавляются.

— Столько насилия…

— Как и ты, я предпочел бы обойтись без него. Но не будем наивными, Гильгамеш: кланы не встретят нас с распростертыми объятиями, и нам придется уничтожить их армии, чтобы в стране воцарился прочный мир. Поэтому нам надо первыми нанести удар.

— А не лучше ли было сначала провес ти переговоры?

— Время переговоров еще не пришло. Когда обитатели этой страны поймут, что наше оружие и суда намного лучше тех, которыми располагают они, им останется только покориться. Мы установим здесь свои законы и порядки, которые обеспечили в свое время процветание Шумеру. И твои советы мне очень пригодятся.

— Но я всего лишь художник…

— Ты по-другому смотришь на мир, и тебе не приходится решать вопросы жизни и смерти. Ты постигаешь тайны и формы того, что кроется за внешней оболочкой, и таким образом поднимаешься над массой посредственностей, каковыми в основном и являются люди. Не меняйся, Гильгамеш, и ты послужишь своему народу много лучше, чем самый храбрый солдат!

Невзирая на столь ободряющие слова, художник со страхом смотрел в будущее. Кровь осквернит безмятежные воды реки, насилие свершится на ее берегах, населенных тысячами самых разных птиц. Длинный путь из Шумера закончится побоищем, после которого, возможно, на этих землях зародится новое общество.

Вдруг внимание Гильгамеша привлек зимородок. Стремительный и сильный, он прижимал крылья к телу и нырял, чтобы через секунду взлететь над водой с рыбой в клюве.

Но вот птица почему-то перестала охотиться и улетела. Гильгамеш осмотрелся, чтобы понять, что ее встревожило. На неспокойной поверхности реки он с удивлением увидел два глаза. Почувствовав, что его заметили, крокодил предпочел удалиться и со всем возможным проворством нырнул, чтобы укрыться в зарослях тростника.

Пейзаж внезапно показался Гильгамешу отнюдь не мирным. Что, если в этом раю скрывается еще не одна опасная сила, которую шумерам предстоит преодолеть? Если только что увиденное им чудовище принадлежит к какому-то клану, для завоевателей было бы предпочтительней иметь его в качестве союзника.

Гильгамеш поспешил рассказать генералу об увиденном. Энки выставил у реки дозорных и предупредил о возможной опасности своих гребцов. Дозорным на носу и на корме было приказано удвоить бдительность.

Генерал с присущей ему основательностью и педантичностью продумал план предстоящей атаки, которая должна была оказаться для обитателей Нехена полнейшей неожиданностью. Он намеревался сам все проконтролировать, начиная с подготовки оружия и заканчивая наличием воды в бурдюках. Нерасторопные будут наказаны, Энки не примет никаких оправданий! Расхлябанность одного солдата может привести к гибели многих его товарищей, разве не так?