– Откуда ты знаешь, что тебе сказали правду? – Я говорил нарочито спокойным голосом, оставаясь абсолютно неподвижным.

– Захар согласился драться с Лешкой. Ты согласился драться со мной. И не нужно водить меня за нос, Стас! Кто мы друг другу? Старые знакомые, больше десяти лет не виделись. За десять лет у человека все меняется, все клетки. Даже кости меняются!..

– Ладно, Толик! Пусть так. Мы друг другу никто. Каждый за себя. О'кей. Однако у нас общий враг. Он обманывает нас обоих. Или ты свихнулся окончательно и веришь, что, убив меня, утром обретешь свободу и деньги. Подумай, Толя! Он обещал деньги в довесок к свободе. Отобрал все твои сбережения и вдруг вернет? Так это следует понимать, да?

– Опять ты про деньги. Мне он не обещал никаких денег! Гарантировал не трогать жену и дочку, если я тебя замочу. Отпустить меня тоже не обещал и не отпустит. Но и то, что дочь с женой оставит в покое, для меня, Стас, уже много... Для меня это самое главное... Хрен с ним, пусть пристрелит. Жена решит – заказное убийство. Она все время боялась заказных убийств, а я объяснял, что не того полета птица, чтоб меня заказывать... Жена будет думать – продал квартиру за долги и все равно погиб. Поедет жить к своей маме. У меня хорошая теща, внучку любит...

Когда Анатолий заговорил о жене и дочке, голос у него изменился. Яростные нотки исчезли, он говорил о своих домочадцах не для меня, просто думал вслух... И мысли его были здравыми, я не мог этого не признать. Будь у меня по-настоящему дорогие мне люди, тоже, наверное, пошел бы ради них на все. Тем более выбора все равно нет. Замочит Толик Стаса Лунева по прозвищу Седой – останется у господина Иванова хотя бы надежда, что его домашние не станут игрушками сумасшедшего. «Надежда умирает последней» – как поется в одном пошлом попсовом шлягере...

Толик возле стены зашевелился. Сам не знаю, почему, я отступил на несколько шагов. Хотя к чему лукавить? Я отступил, чтобы иметь запас времени на маневр. Теперь я знал – драки со старым приятелем не избежать. Если он ударит меня по правой щеке, левую я уже не успею подставить. Удар у Толика, ого-го, учитывая его массу.

– Доставай свое оружие, Стас!

Свет звезд, просачивающийся через прозрачный потолок, и светом-то по большому счету называть нельзя, но все же я заметил, как в руке у Толика что-то блеснуло.

– Толя, у тебя есть нож?

– Как и у тебя, Стас!

– У меня ничего нету, Толя, никакого оружия, честное слово!

– Что ж... Тем хуже для тебя, Стас!

Огромный, черный силуэт отделился от стены и двинулся на меня. Блеснуло еще раз и померкло, исчезло во мраке лезвие ножа. Есть у меня перспективы одолеть Анатолия в неравном поединке? Ни фига у меня нет, кроме надежды, что он совершит какую-нибудь глупую ошибку, фатальный просчет. Надежда умирает последней. Эх, если бы удалось отобрать у него нож, заломать и, удерживая на болевом захвате, поговорить, вразумить...

Толик не стал бросаться в атаку очертя голову. Двигался медленно, словно большой черный паук, снабженный остро отточенным железным жалом. Перемещаясь с повышенной осторожностью, Толик лишал меня последних надежд.

Я отступал, пятился спиной, оставаясь в состоянии неустойчивого равновесия и стараясь сохранять между собой и Толиком дистанцию прыжка. Рано или поздно Толик попробует переиграть меня по скорости, и тогда, возможно, я сумею его «поймать на прием». Впрочем, все мои приемы Толику отлично известны, так что...

Толик прыгнул. Он всегда умел прыгать без видимой подготовки, а сейчас во мраке прыжок получился особенно неожиданным. Единственное, что я успел сделать, – упасть на спину. Нож в руке Толика рассек воздух там, где треть секунды назад располагалось мое тело. Я упал и спешно перекатился в сторону. Сильная длинная нога Анатолия Ивановича топнула по полу в десяти сантиметрах от моей головы. Как танцор популярного в восьмидесятые брейка, я, продолжая лежать на полу, крутанулся на спине, согнул и разогнул ноги.

Подошвы ударились о бедро Толика, словно стукнулись о скалу. Иванову хоть бы что, а я оттолкнулся от Анатолия и меня закрутило, откинуло по полу, словно по скользкому льду, на пару метров. Перед глазами замелькали квадраты прозрачного потолка. Большинство – мутные. Несколько прозрачных – пустые проемы. Сквозь них особенно ярко сияли звезды...

Скользя спиной по полу, я потерял ориентацию в пространстве и понял – это конец. Кранты, абзац, финал, финиш! Встать на ноги не успею. Сейчас Толик широко шагнет, припадет на одно колено, и лезвие ножа вонзится в живот. А может быть, в шею или ногу. Черт возьми, я крайне приблизительно представлял, с какой стороны ожидать атаки!

Внезапно под потолком вспыхнули прожекторы. Я ослеп от яркого электрического света. Некогда было думать, кто и зачем включил электричество. Я подтянул колени к подбородку, перекатился через голову, оставаясь лежать на полу, сгруппировался, готовый отбиваться ногами от противника, прикрыл руками корпус.

Через полторы секунды, сквозь прищур я разглядел справа, сбоку, залитую ярким светом растрепанную фигуру Толика Иванова. Нас с Толиком снова разделяла дистанция прыжка. Анатолий застыл в позиции «всадника». Согнутые ноги широко расставлены, спина прямая. Рука с ножом прижата к груди. Другая рука, как у слепого, вытянута вперед. Он, как и я, ослеп на мгновение и предпочел замереть, пока глаза привыкнут к электрическому свету.

«Соврал извращенец со шрамом, – подумал я. – Никуда он не поехал и спать не ложился. Сидел на крыше и наблюдал за нами, например, в инфракрасном свете. Слушал наши разговоры. А в критическую секунду врубил прожектора, дабы продлить мою агонию. Вон, Толик уже проморгался и засек меня на полу. При ярком освещении Анатолию Ивановичу куда сподручнее будет выпускать из меня потроха...»

Толик моргнул последний раз. Оценил мое положение на полу. Сейчас он из низкой позиции «всадника» подпрыгнет и обрушится сверху всем своим значительным весом. Не успею откатиться в сторону – умру быстро и легко.

Толик смотрел на меня и не видел, как у него за спиной открылась дверь. В солярий, бесшумно ступая, вошел китаец. Самый широкоплечий из всех китайцев. Кряжистый, что называется, «широкий в кости». Толик был слишком возбужден, не услышал скрип аккуратно закрывающейся двери.

– Толя! Сзади! – выкрикнул я, но Иванов лишь усмехнулся, мол, дуришь, Стасик, ничего не выйдет!

Между тем китаец, неслышно передвигаясь, приближался к Толику все ближе и ближе.

– Толя, оглянись!!!

– Напрасно ты, Стас, надеешься...

Под босой стопой китайца скрипнула половица. Толик замолчал. Усмешку сменило недоуменно-удивленное выражение. Толик резко, прыжком, развернулся на сто восемьдесят градусов и сразу же забыл обо мне. Мастеру стиля Тигра осталось преодолеть несколько метров, когда Толик, упреждая его нападение, атаковал.

Тигр встретил Толика еще одним, характерным ударом – боковым ударом ноги. Ребро стопы китайца ударило Толика в живот. Анатолия развернуло так, что я перестал видеть человека-Тигра. Обзор заслонила широкая спина Иванова. Да я и не следил особо, если честно, за схваткой старого друга, ставшего смертельным врагом, и китайского Мастера. Если вообще допустимо определение «схватка» к тому, что происходило.