Такой же всплеск еврейских имен мы встречаем в Германии в разных областях. Так, в Пруссии во главе правительства и министерства внутренних дел стоял Гирш, в Саксонии премьером был Граднауэр (прежде сотрудник фирмы Парвуса – Шклярца), в Мекленбурге – Рейнеке-Блох. Даже такой строго-прогрессивный (позже) автор, как Томас Манн, в 1919 г. записал в дневнике:

И Черчилль писал тогда:

В 1920 г. попытку свергнуть социал-демократическое правительство предприняли военные (Капповский путч). Она тоже была подавлена, но как реакция на нее возникла Красная армия Рура численностью около 100 000 человек, установившая контроль над большей частью Рурской области и просуществовавшая около 20 дней. Уже на излете этой эпохи революций и переворотов стоит попытка захватить власть в Мюнхене, в которой участвовал Гитлер (1923 г.). В том же году Франция и Бельгия оккупировали Рейнскую область. Возникшие там столкновения, чудовищная инфляция, сепаратизм привели Германию опять, как в 1918–1919 гг., на грань гражданской войны. Возникали коммунистические и национал-социалистические вооруженные группы. В этой напряженной ситуации ни одна из сторон не была готова отказаться от апелляции к антиеврейским настроениям, видимо, широко распространенным. Так, представительница крайнего левого течения в социал-демократии, Руфь Фишер (сама еврейка), говорила:

В 1925 г. в коммунистической газете «Роте фане» появились статьи Троцкого, Зиновьева, Сталина и Бухарина, связанные с «революционной ситуацией» в Германии. В частности, Сталин писал:

Оглядываясь на несостоявшуюся немецкую коммунистическую революцию, мы можем сопоставить ее как «вариант» с нашей революцией. И, в частности, установить, что участие евреев было там не меньше, чем у нас, в России. И если революция не победила, то уж никак не потому, что в нее было вложено мало еврейских сил.

Сейчас позабытые, часто погибшие от руки своих же коммунистов, Аркадий Маслов, Руфь Фишер, Вернер Шолем, Артур Розенберг, Хайнц Нейман, Ивен Кац и многие другие тогда числились среди ведущих вождей революции и, если бы обстоятельства сложились для нее благоприятно, если судить по аналогии с Россией, верно служили бы ей. Все это заставляет еще раз продумать взгляд, что в России евреи устремились в революцию, так как при прежнем режиме они были угнетены. Ведь Германия тогда считалась примером идеального, равноправного вхождения евреев в жизнь окружающей страны.

В те же 20-е годы закончилась и загадочная политическая карьера, да и сама жизнь Вальтера Ратенау. Еще во время войны, в 1918 г., когда в Германии был арестован К. Радек, обвинявшийся в подготовке революции, Ратенау посещал его несколько раз в камере и имел с ним многочисленные беседы. Об этом факте рассказывает Радек, но, к сожалению, не упоминает о содержании бесед. С интересом относился Ратенау и к недолговечной Советской республике в Мюнхене как шагу в правильном направлении – построению централизованной и управляемой экономики. Теперь он входит в правительство сначала как министр восстановления, а в 1922 г. как министр иностранных дел. Но он поддерживал так называемую «реальную политику» выплаты Германией чудовищных репараций, растягивавшихся на несколько десятилетий (например, в речи на съезде немецко-демократической партии 12–14 ноября 1921 г.). Для правых он оказался идеальной фигурой «еврейского плутократа, продающего Германию». В результате в 1922 г. он был убит террористом, как подозревают, из тайной националистической организации «Консул».

Конечно, сосредоточение такой большой власти в руках евреев, да еще в столь болезненный для Германии момент, сильно повлияло на всю жизнь. Например, когда премьер-министром Пруссии был Гирш, туда было допущено несколько сот тысяч евреев, переселившихся из Польши, Галиции и восточных областей, отошедших к Польше. Это в то время, когда вся Германия голодала, многие немцы остались без крова и работы.

За несколько лет евреи заняли гораздо более высокое положение в экономической и культурной жизни. В 1921 г. была опубликована брошюрка «Еврейское влияние в Германии», составленная, как уверяет автор, по официальным статистическим данным и по данным прессы. Автор приводит очень яркие цифры. Например, вот некоторые данные о распределении по профессиям.

На каждую 1000 человек приходится:

Вот характеристика жилищных условий:

Процентное отношение еврейских и немецких директоров и членов наблюдательных советов акционерных обществ, приведенных Зомбартом для начала века (см. гл. 7), сдвинулось вдвое. Среди адвокатов евреи составляли 43 %, среди высших чиновников юстиции – 78,7 %, врачей было в Мюнхене: из 1098 – 644 еврея, в Гамбурге: из 734–412, в Кенигсберге: из 284–159.

Уже к началу войны среди преподавателей высшей школы евреев было 937, в то время как, если бы их число было пропорционально их доле в населении, их было бы 31.

На 100 000 мужчин приходилось студентов:

На 100 000 детей посещают:

По подсчетам автора, полностью в немецких руках находилось 5 % всех газет, под еврейским руководством – 35 %, под еврейским влиянием (состав сотрудников, объявления) – 60 %. Из 806 членов немецкого союза издателей, т. е. из числа влиятельнейших в Германии издателей, было 365 евреев. Из 3241 издаваемого в 1921 г. журнала 1154 издавались евреями.