Харрисон снова откидывается назад.

– А пока что я, разумеется, должен передать дело кому-то другому.

– Кому-то другому?

– Адам, ты больше не можешь его вести. Налицо явное столкновение интересов, уж это ты должен видеть?

– Кому? Кому вы передадите дело?

– Рут Галлахер, из отдела особо опасных преступлений. Она возьмет на себя дело Эпплфорд – Блейк и будет поддерживать связь с тем, кому главный констебль поручит изучить дело Пэрри.

Могло быть и хуже. Если честно, могло быть гораздо хуже. С Галлахер я встречался только на официальных мероприятиях, но наслышан о ней. Пытливая, не терпит компромиссов, знает свое дело. И честная. Она прямо выложит то, что думает.

– И еще я, разумеется, поставлю в известность адвокатов Пэрри.

Я молчу. Я не могу поручиться, что не скажу что-нибудь нецензурное, но в любом случае телефонный звонок спасает меня от самого себя.

Харрисон хватает трубку.

– Я же говорил, чтобы меня не беспокоили… – рявкает он. Затем умолкает, бросает взгляд на меня, отворачивается в сторону. – Передайте ей, что в настоящий момент мы не можем сделать никакого заявления, но в самое ближайшее время подготовим его.

Он кладет трубку и угрюмо смотрит на меня.

– Это была Джослин Нейсмит.

* * *

Дождь и не собирается прекращаться, однако в морге скидок на погоду не делают. Здесь, как обычно, чересчур яркий свет, тихо гудят люминесцентные лампы, и этот шум является фоном для приглушенных голосов и стука металла по металлу. В прозекторской присутствуют два эксперта-криминалиста и сотрудник отдела вещественных улик, но из следовательского отдела пришел один Гислингхэм. Он сказал, что сейчас его очередь, все остальные заняты и незачем толпиться в одном месте (что правда), однако главная причина в том, что Гис хочет оградить женщин от этого жуткого зрелища. Да, он понимает, что, если бы он высказал это вслух, его заклеймили бы закостенелым женоненавистником, однако с его точки зрения это лишь «забота о ближнем».

– Так, сержант, значит, только вы один? – окликает из противоположного конца помещения Колин Бодди. Ассистент стоит у него за спиной и завязывает фартук.

– У нас много дел.

Бодди понимающе косится на него.

– Как бы там ни было… Что ж, принимаемся за работу, док?

* * *

В комнате царит тишина.

С тех самых пор, как у Сомер иссякли слова.

Фиона Блейк ничего не спросила, ничего не сказала. Она не в истерике, не обезумела. Просто сидит, в этой холодной комнате с занавешенными окнами, и по ее лицу текут слезы, которые она даже не трудится вытирать. Сомер еще никогда не приходилось видеть, чтобы эту страшную новость воспринимали так молчаливо, так неподвижно. И ей еще никогда не приходилось видеть столько боли.

Они сидят в сгущающихся сумерках; снаружи доносится размеренный стук дождя по мостовой и тихий гул журналистов, а на кухне Эверетт старается успокоить безутешно всхлипывающую подругу Саши.

* * *

Адам Фаули

5 апреля 2018 года

19:05

– Фамилия мне незнакома – кто она такая?

Я сижу в машине и говорю по телефону. Я промок насквозь, пробежав всего пятьдесят ярдов по стоянке, но мне требовалось поговорить с Алекс, и стремление к уединению превысило желание остаться сухим.

Женщина, которую я видел на пресс-конференции, которая показалась мне знакомой.

– Джослин Нейсмит работает во «Всей правде».

Любому другому мне пришлось бы объяснять, что это такое. По крайней мере, любому, кто не имеет отношения к системе уголовных судов. Но моя жена юрист. Она прекрасно знает, что такое «Вся правда» – эта организация борется за права тех, кто осужден на основании ложных улик, упорно стремясь исправлять ошибки правосудия. Алекс на протяжении почти десяти лет с восторгом наблюдала за ее работой. Но сейчас дело другое – сейчас это задевает за живое, это касается ее мужа.

– Они взялись за дело Пэрри – серьезно? – Голос Алекс на пару тонов выше обыкновенного. В нем звучат пронзительные нотки беспокойства. И дышит она слишком часто. Это плохо.

– По-видимому, его адвокаты уже не раз обращались туда, но им неизменно отказывали.

– До настоящего времени, – с горечью говорит Алекс. – Это означает, что делом займутся снова – разворошат и заглянут в каждую щелочку. После чего примутся за новые дела – за все те параллели, о которых ты говорил.

Это не совсем справедливо, но разве я могу ее винить?

– У них нет доступа к этой информации, Алекс. Я имею в виду текущие дела.

Что правда – пока.

– И у нас до сих пор нет результатов вскрытия Саши Блейк, – поспешно продолжаю я, не давая Алекс ответить. – Если нам повезет, мы получим что-нибудь такое, что раз и навсегда положит конец этому бреду насчет Пэрри.

И остановит повторное расследование его дела еще до того, как оно успеет начаться. Но что, если вскрытие покажет, что я неправ? И неправ не только сейчас, в отношении последних нападений, но был неправ и раньше. Неправ с самого начала, когда все это только началось…

Что тогда?

* * *

Бодди вскрывает мешок для трупов и вручает его одной из экспертов, чтобы та приобщила его к уликам. Она в маске, но Гислингхэм видит, как она потрясена. Что касается самого Гиса, ему уже тысячу раз доводилось слышать выражение «кровавое месиво» – он сам его использовал, особо не задумываясь. Но лично никогда не видел. По крайней мере, такое. С одной стороны Саша Блейк внешне выглядит практически нормально, но с другой…

Гислингхэм глотает комок в горле, радуясь – в который уже раз, – что Сомер и Эверетт этого не видят. Половина лица Саши изуродована страшными ударами, глазница раздроблена, осколки кости торчат из мягких тканей, распухших в речной воде. Та Саша, которую Гис видел на фотографиях, та Саша, которую все искали, – она больше уже никогда не вернется. Умение Бодди делать мертвых такими, чтобы на них могли смотреть живые, вошло в легенду, но это… тут не поможет даже его мастерство.

– Это ведь работа не только кулаков, так? – тихо спрашивает Гислингхэм.

– Да, – подтверждает Бодди, опуская ниже лампу и наклоняясь, чтобы лучше видеть. – Порезы нанесены ножом, но тупые травмы причинены чем-то другим. Я так понимаю, никакого оружия вы на месте обнаружения трупа не нашли?

– Пока что нет, – качает головой Гислингхэм.

– В таком случае я искал бы что-нибудь с острыми краями. Неправильной формы. Обломок бетона, камень – уверен, вы понимаете, что я имею в виду.

Гис мысленно вздыхает. Что-нибудь такое – возможно, оно просто валялось на берегу реки. И если убийца воспользовался именно этим, каковы шансы найти это сейчас?