колен одеяние из белоснежного шёлка, подпоясанное плетённым широким поясом из золотых нитей (*44). На его груди висело двойное ожерелье из дорогущего голубого жемчуга, что добывали из тварей далеко на севере. Образ довершал золотой же обруч на тюрбане, в котором, преломляясь, сверкали лучи Внука. В центре обруча был вставлен воистину огромный изумруд, свиту ему с боков составляли несколько рубинов поменьше. Огромное состояние носимое говнюком на себе.

Кареглазый толстячок на троне с ленцой перевёл взгляд от сладчайшего щербета с орешками, привезёнными с дикарского юга, который неторопливо вкушал, на показавшуюся в проходе Алсу, замершую, в ожидании разрешения ступить на плиты зала. Медленно, будто испытывая её нервы, он изучающе окинул патрицианку, и коротким жестом пригласил её внутрь.

Сделав первый шаг мимо двух огромных и могучих евнухов — рабов-гвардейцев с длинными бердышами, женщина запнулась и упала вниз. И неудивительно — один из гвардейцев, повинуясь, то ли озвученному ранее приказу, то ли незамеченному Алсой жесту, сделал ей подножку древком своего оружия.

Вскрикнув, но не от боли из-за удара о мраморные плиты зала, а от неожиданности — Алса, однако, не встала, даже глянула на шаха чуть искоса, стараясь не сильно отрывать лицо от пола. Что же, ритуал ясно показал, её вызвали по негативному поводу. Более того, не мелочному.

— Ну, что же ты там замерла, подойди поближе, мой пронырливый Вестник, — несмотря на провокативную формулировку, Алса не купилась и почти по пластунски поползла к трону.

— Господин, вы призвали свою верную слугу, и я тут же поспешила пред ваши очи. Неужели кто-то возвёл навет на вашего вернейшего вестника? — Алса чуть подняла голову и, как кошка потёрлась щекой о золочёную туфлю шаха. Ещё в Аду лишившись брезгливости к такому — так как там с ней проделывали такое, что вспоминать было страшно до сих пор, и на фоне чего нынешнее выглядело ничтожнейшим унижением.

— Скажи, донна Хара, разве я тебя назначил смотрителем колизея?

— Ааай! — женщина застонала, когда расслабленно лежащая на подушке трона нога шаха, резко распрямилась. И практически вбила лицо Алсы в мраморную ступеньку.

— Ты чем-то недовольна? — продолжая задумчиво вкушать щербет, отвлечённо смотря в сторону, благодушно уточнил Арслан Фадель, продолжая держать свою ногу на её затылке.

— Нет, мой господин, всё прекрасно, — глухо в пол пробормотала патрицианка. Её рефлекторная попытка чуть повернуть лицо вбок, чтобы облегчить дыхание и речь, тут же была пресечена ступнёй шаха, который развернул её лицо и сильнее вдавил носом в пол.

Теперь Алса уже приняла это молчаливо, хотя боль была заметно сильнее и, похоже, носом пошла кровь. Она имела опыт к тому, что с тебя по время траха, разрывающего внутренности, снимают кожу, или подвешивают на крюки, причём за твою живую плоть — чем баловались немало кто из посетителей борделя суккубы. Там в Аду, где она в своё время годами проживала свой перманентный кошмар.

И когда после тебя раз за разом восстанавливают, и начинается по новой… После такого, на многие вещи, ранее кажущиеся дискомфортными, начинаешь смотреть снисходительно.

— Ты помнишь вопрос? — вкрадчиво спросил её, мать его, Величие Фадель.

— Мудрейший господин поставил надзирать меня за магическими птицами, я вовсе не покушалась на вотчину господина визиря, — покорно ответила Алса.

— Хорошо, что этот вопрос мы выяснили, тогда остались сущие мелочи, небрежно и негромко рассмеялся Арслан. Скажи, может быть моя казна стала твоей, а я глупец и не заметил? — жестом подозвал одну из наложниц, что прислуживали ему, Фадель омыл от липкого щербета в чаше с водой пальцы, а после с интересом воззрился на женщину на полу.

— Как я могла проявить такую глупость и чернейшую неблагодарность, мой господин⁈

— Тогда объясни мне, почему ты хотела лишить меня немалых средств?

— Но чем, мой господин⁈

— Юный северянин, этот сынок их аристократа, даже у нас слышали претенциозное прозвище, что дали его отцу при его жизни — «Чёрная метка Императора», ха-ха-ха, — негромко рассмеялся шах, находящийся в обычном для себя хорошем настроении.

— Но их воины выплатили выкуп и…

— То есть ты считаешь меня дураком? — Арслан встал, в процессе оперевшись одной ногой на голову вестника, от чего у неё из и без того повреждённого носа, усилилось кровотечение.

Шах прошёлся, разминая немного затёкшие ноги. Всё это время женщина продолжала лежать лицом в пол, лишь поворачиваясь и размазывая кровь по мрамору, стараясь держать голову направленную на ходящего господина.

— Оказывается, у его семьи до сих пор есть достаточно состоятельные враги, которые расщедрились на его упокоение тут.

— Господин, ведь наследник Блэков уехал и если бы я…

Мужчина хмыкнул и Алса заткнулась. После он помолчал, размышляя, или делая вид и продолжил:

— Да, изначально визирь стряс с Блэков для меня немалый куш. Однако, ты готова была убить сопляка, вероятно, даже несколько раз. Я не считаю тебя настолько глупой, чтобы полагать возможным такое скрыть. Значит ты готова была выплатить сумму выкупа из своих. Мне неинтересно, какое оправдание ты приготовила для прикрытия этого желания. Важна суть.

— Простите господин.

— Дов пусть прощает, если захочет, — покачал мужчина головой. Надетый на неё тюрбан, не мог скрыть пышную брюнетистою гриву правителя. Он будто смотрел на неразумного ребенка, что напакостил, но полагает, что извинение всё смоет.

— Что же, прикинем, — начал вслух размышлять Арслан, размеренно поглаживая свои красивые и ухоженные усы с бородкой.

— За бесплатно — то есть в рамках суммы выкупа, ты бы конечно не стала подряжаться на такую работу. За сумму в два раза большую? Сомнительно — ведь слугам тоже надо платить, а ты слишком любишь деньги, а значит, тебе осталось бы не так и много.

Видя, что донна Хара хочет вставить слово, он уточнил:

— Уж конечно его жизнь лично тебе явно не нужна была, за такую-то цену. Сама понимаешь, тут очевиден заказ со стороны. На то, что тебе не принадлежало.

— Хм, может в четыре раза большую? — он иронично посмотрел на лежащую, сделал паузу, во время которой с удовлетворением заметил, как напряглась спина женщины и продолжил:

— Не думаю, так как это и вовсе запредельная сумма, которую, разве что их Император, да может «Золотой лорд» могут легко выкинуть за голову своего врага. И я сильно в этом сомневаюсь. К тому же молокосос явно таких денег и близко не стоит. Столько, пожалуй, могли бы дать за его отца, пока он был не просто жив, но на пике.

— Пожалуйста…

— Но не зря меня зовут Добродетельным Львом пустыни, — проигнорировал её шах. — Полагаю, сумма была, где-то в три раза выше выкупа. Вот её ты и выплатишь