90-е годы прошлого века уникальны еще и тем, что они ознаменовались небывалой не только в СССР, но и в России за всю ее историю свободой распространения информации, в том числе в СМИ. Исчез существовавший долгие десятилетия государственный контроль над средствами массовой информации и была полностью отменена цензура. Что касается нового законодательства, то в 1993 году вышли указы и постановления Президента РФ Б. Н. Ельцина «О защите свободы массовой информации», «О мерах по защите свободы массовой информации в Российской Федерации». Появились сотни новых газет, журналов, в том числе в регионах, телеканалов и радиостанций. Открылись частоты FM-диапазона, которые были запрещены в советское время. В 1990 году начала работу первая в России коммерческая радистанция «Европа Плюс», в 1992 году радиостанция «Радио России — «Ностальжи» и радиостанция «Надежда». Российские слушатели получили возможность прослушивать программы Би-Би-Си, «Голос Америки», «Немецкая волна» в качественном звучании. В России стал развиваться Интернет.

Возможно, с точки зрения внешнего наблюдателя это выглядело даже как некий перебор — прилавки газетных лотков в переходах метро были завалены желтой прессой, газетными эротическими и эзотерическими изданиями. Но с другой стороны, это свидетельствовало о свободе, возникшей в издательской и журналистской деятельности.

Появились высокопрофессиональные массовые издания проправительственной и оппозиционной направленности. Наряду с ними существовали независимые издания. К их числу в то время относились «Аргументы и факты», «КоммерсантЪ», «Комсомольская правда», «Общая газета» и др. В Россию легально вернулись эмигрантские издания, находившиеся под запретом в СССР.

Главным фактором работы СМИ в 90-е стал частный капитал. Так с 1993 года началась работа частных телеканалов ТВ-6 «Москва» и НТВ. В 1995 году первый канал «Останкино» был реорганизован в акционерное общество закрытого типа ОРТ (Общественное Российское ТВ).

В результате, к концу 90-х сложилась система телевизионных СМИ, включающая в себя как государственные, так и негосударственные каналы. Государству принадлежали каналы РТР и «Культура». В холдинг В. Гусинского «Медиа-мост» входили НТВ, «НТВ-плюс», «НТВ-кино», «ТНТ» и др. Б. Березовский был владельцем контрольного пакета акций каналов ОРТ и «ТВ-6». Телеканал «Столица» и «ТВ-Центр» принадлежали правительству Москвы.

Хотя, возможно, в 90-е годы продукция еще не всех СМИ отличалась высоким профессиональным качеством (во всяком случае, сточки зрения рядового потребителя), но, тем не менее, они отражали самые разные точки зрения, существовавшие в обществе.

Ситуация стала кардинально меняться после прихода к власти Путина. Начало 2000-х ознаменовалось скандалом вокруг телеканала НТВ, который закончился его национализацией, изменением кадрового состава и редакционной политики; убийствами журналистов, наиболее резонансными из которых стали убийство Анны Политковской, писавшей о чеченской войне и критиковавшей президента Путина, и Пола Хлебникова, главного редактора русской редакции журнала «Форбс», в своих публикациях критиковавшего политическую практику и методы ведения бизнеса в России; вынужденным закрытием независимых информационных изданий. В зарубежных СМИ стали появляться сообщения о том, что Путин контролировал федеральные телеканалы накануне выборов 2004 года[197]. В настоящее время в большинстве центральных каналов государство владеет контрольным пакетом акций.

Что касается печатных изданий, считавшихся в 90е годы независимыми, то газета «Аргументы и факты» в 2014 году была куплена мэрией Москвы. «Комсомольской правдой», которую критики стали относить к желтой прессе, владеет Григорий Берёзкин, председатель совета директоров группы «ЕСН» близкой к РАО РЖД. Летом 2014 года журналист Маша Гессен[198] говорила, что представители СМИ, которые раньше были известны «беспощадной независимостью», пошли на компромисс с властями. Число открыто антикремлевских обозревателей радиостанция «Эхо Москвы» аккуратно «уравновешивали» про-кремлевскими или националистическими обозревателями и часто «согласовали их точное соотношение» с самим Кремлем. Издание «Новая Газета» находилось под «патронажем» московского мэра и в обмен не обсуждала городскую политику. На совместной конференции президентского Совета по правам человека и Общественной коллегии по жалобам на прессу в мае 2015 года Владимир Познер сказал, что «сегодня в России на пальцах одной руки, максимум двух можно посчитать, сколько есть реальных независимых СМИ». Он констатировал, что есть «псевдонезависимые СМИ, например «Эхо Москвы»[199].

По имеющимся статистическим данным, число журналистов, воспринимающих себя независимыми, с 1992 по 2008 год сократилось в России в три раза (с 60 % до 20 %)[200], а в 2011 году только 14 % российских журналистов заявляли об отсутствии ограничений для своей профессиональной деятельности[201]. Согласно рейтингу организации Freedom House в отношении свободы прессы, Россия в 2005 году уже являлась полностью несвободной страной, заняв 158 место из 194 (из стран бывшего СССР ниже её были поставлены только Белоруссия, Узбекистан и Таджикистан). В рейтинге свободы прессы, который ежегодно составляется организацией «Репортеры без границ», Россия в 2014 году занимала 148 место, а в 2015 опустилась на 152-е[202]. Более низкие показатели свободы СМИ в Европе имели место только в Белоруссии.

События, знаменующие дальнейшее наступление на свободу слова в России и ограничения свободы прессы, уже после президентских выборов 2012 года — это закон, разрешающий досудебную блокировку сайтов Роскомнадзором, закон о приравнивании популярных блогеров к СМИ, статья об оскорблении чувств верующих в УК РФ, отключение телеканала «Дождь» и «ТВ-2» в Томске (по словам М. Гессен, самый простой способ «убить» СМИ, «это отключить его от сети»), увольнение профессора Андрея Зубова из МГИМО за публикацию статьи в «Новой газете», отражающую его точку зрения, закрытие татарского телеканала ATR, уголовные преследования граждан за репосты в социальных сетях. Обычной практикой являются нападения на журналистов, а также давление на руководителей СМИ, касающееся редакционной политики.