О стальном характере всех представителей мужской части этой знаменитой фамилии кто-кто, а она знала на собственном опыте. И вовсе не после неудач с Джоном и Бобби.

О том, что Кеннеди всегда играли, играют и будут играть по собственным правилам, Мэрилин поняла после одного из дней рождения Кеннеди-старшего. Тот каждый год отмечал праздники в одном и том же ресторане. А после того как хозяин заведения забыл поздравить его и прислать в подарок фирменный шоколадный торт, немедленно вызвал шеф-повара и дал ему денег на открытие ресторана-конкурента, через какое-то время и вправду разорившего некогда столь любимый семейством ресторан.

Мэрилин вообще воспринимала Кеннеди-старшего как отца. Как он скажет, так оно и будет. Родного отца Монро никогда не видела. Когда она, еще молоденькая и никому не известная актриса, захотела встретиться со Стенли Гриффордом, тот передал ей через секретаршу: «Пусть эта дамочка обращается к моему адвокату». Когда же Мэрилин стала суперзвездой и Гриффорд, тяжело больной и одной ногой находившийся в могиле, сам захотел повидать дочь, Монро отплатила ему его же оружием. «Пусть он обращается к моему адвокату», — ответила она медсестре, пытавшейся убедить ее навестить умирающего.

17 часов 27 минут.

Правда, последнее время Кеннеди-старший делал вид, что не знает Мэрилин. Актрисы по имени Монро для него больше не существовало. А может, ее и вправду больше не было? Студия «Фокс», с которой она работала над своей очередной, оказавшейся опять-таки последней, картиной, отказалась от ее услуг. Вердикт руководства был жесток: «Сумасшедшей не место на площадке».

Для Мэрилин эта фраза была жестока вдвойне, так как преследовала ее всю жизнь. Детский дом, в котором она воспитывалась, находился рядом с лечебницей для умалишенных. И когда больные забредали на детскую площадку, изо всех окон слышалось грозное: «Прочь отсюда. Сумасшедшим не место на площадке». Маленькая Норма Джин Мертенсон (именно так звали в приюте будущую кинозвезду) от боли и страха буквально вжималась в стену — более страшных слов она тогда не знала. Теперь она услышала их и в свой адрес.

Ее, похоже, и вправду стали считать сумасшедшей. Даже продавщица не позволила ей — ей, Мэрилин Монро, — примерить понравившуюся кофточку из-за того, что на ней не было нижнего белья и она могла испачкать дорогую тряпку. Но продавщица ладно. Мэрилин несколько раз ударила ее и забыла.

А вот как быть с остальными? Может, она и впрямь сумасшедшая? Говорят же, что эта болезнь передается по наследству…

Нет, об этом она лучше подумает завтра. Кажется, так говорила героиня из ее любимых «Унесенных ветром». А сегодня у Мэрилин — день рождения. И она будет его праздновать. Сколько там у нее сегодня гостей? Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

Ответ на вопрос о прокручивающейся перед самоубийцами жизнью Монро получит два месяца спустя — 4 августа. Розовые «друзья» ее не подведут. Морг, в который доставят тело Мэрилин, находился неподалеку от ее детского дома и больницы для умалишенных.

В 1991 году в парижской квартире Марлен Дитрих на авеню Монтень раздался звонок консьержа: «К вам приехал Майкл Джексон».

Марлен недоуменно спросила: «Майкл какой? Кто это?»

Служитель принялся объяснять, что Джексон — самый популярный в мире певец и он приехал к актрисе, чтобы взять у нее интервью. «Он на белом лимузине и у него с собой обезьянка», — закончил описание гостя консьерж. «Передайте, что я не даю интервью обезьянкам», — сказала Дитрих и повесила трубку…

Официально будущая кинодива появилась на свет в 1901 году, хотя накануне своего девяностолетия она попытается доказать, что на самом деле родилась на четыре года позже. Школа ее никогда не интересовала, и она забросила учебу задолго до получения аттестата зрелости. Впрочем, и пустышкой она никогда не была. Еще будучи школьницей, Марлен написала в альбоме подруги: «Счастье в конце концов приходит к усердным».

С ранних лет девушка обожала две вещи — музыку и кино. Разузнав адрес кинозвезды начала века Хенни Портен, она каждый день приходила под ее окна и играла для нее серенады на скрипке. А потом устроилась в оркестр местного кинотеатра, из которого была вскоре уволена, так как, по мнению дирижера, девушка отвлекала музыкантов своими потрясающими ногами.

Ноги Марлен покоряли не только оркестрантов. Вскоре им станет поклоняться весь мир. А пока, устроившись в один из театров, Дитрих выходит на сцену, ложится и делает «велосипед». В свободное от спектаклей время снимается в рекламе колготок. Вокруг Дитрих рождается первый слух — ее ноги застрахованы на 1 миллион марок.

Дебют в кино в 1922 году в фильме «Маленький Наполеон» не стал для актрисы судьбоносным. Позже Марлен напишет, что, увидев себя на экране, воскликнула: «Боже, я выгляжу как волосатая картофелина». Выйдя за год до этого замуж за Рудольфа Зибера и родив дочь, Дитрих не думала связать с кино свою жизнь. Она знакомится со звездой кабаре Клер Вальдофф, которая берет ее под свое крыло. Именно Клер научила Марлен очаровывать публику песней, не обладая при этом значительным голосом. Из-за отношений с Клер, не делавшей секрета из своей любви к женщинам, о Дитрих начинают говорить еще больше. Она открыто вращается в бисексуальных кругах Берлина, на публике появляется во фраке и с моноклем. Но пока Марлен лишь «одна из».

Судьбоносным стала встреча с известным режиссером фон Штернбергом в одном из кафе, в котором Дитрих сидела в перерыве между съемками очередного пустячкового фильма. Штернберг потом напишет, что сразу увидел, как она умна. Редкое качество для актрисы, тем более такой красивой.

Они обменялись взглядами, и фон Штернберг пригласил ее поужинать. Дитрих не пришла. Режиссер повторил приглашение. Марлен не появилась в ресторане и на этот раз. Заинтригованный Штернберг, которому до этого никто не смел отказать, лично приехал к актрисе и спросил, в чем дело. «А на предмет чего вы хотите со мной встретиться?» — несколько надменно поинтересовалась она. Это решило все.

Режиссер как раз искал исполнительницу на роль в своем новом фильме «Голубой ангел» и решил попробовать Марлен. Такого сногсшибательного успеха, который будет иметь картина во всем мире, не ожидал никто!

Штернберг вместе с двадцативосьмилетней Дитрих уезжают в Голливуд, где с нетерпением ожидали появления заморской знаменитости.

По сценарию фильма она должна была появиться на съемочной площадке в мужском костюме — для Америки это было шоком. Впрочем, не только для неё.

В Монте-Карло Дитрих был запрещен вход в казино, в Лондоне приходилось переезжать из отеля в отель, администрация которых не решалась поселить у себя актрису, открыто рассказывающую о своих лесбийских увлечениях. В Париже Марлен, расхаживающую в брюках, в любую минуту могла арестовать полиция.

Дитрих делает вид, что ей нет никакого дела до реакции публики. На самом же деле это была игра. Марлен не могла без зрителей и была настолько актрисой, что начинала играть, даже если в комнату заходила кошка.