«Никто не может точно сказать, в какой день Верховный главнокомандующий пришел к решению начать наступление на западе или что заставило его пойти на этот шаг (выделено мной. – М.А.) – Напишет в своих мемуарах «В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала» начальник отдела обороны (оперативного отдела) ОКВ Вальтер Варлимонт. – Известно одно: это решение больше всех затрагивало главнокомандующего сухопутными войсками, тем не менее, когда Браухич появился в спецпоезде 9, а затем 12 сентября [1939 года] и провел первый раз с Гитлером не меньше двух часов, тот ни словом не обмолвился о своих намерениях. После этого совещания Браухич спросил Вормана (генерал фон Ворман, офицер связи при ставке Гитлера. – М.А.), есть ли у Гитлера какие-то мысли о нападении на Запад. Получив от Вормана отрицательный ответ, Браухич добавил: “Вы знаете, что мы не сможем сделать это; мы не можем атаковать линию Мажино. Вы должны сразу же дать мне знать, если идеи такого рода возникнут даже в ходе беседы”. Ясно и то, что накануне принятия этого решения не проводилось консультаций ни с одним старшим офицером, хотя оно означало ни больше ни меньше как начало Второй мировой войны. Второй раз я побывал в ставке 20 сентября (к тому времени офицеры перебрались из спецсостава в отель “Казино” в Сопоте). Кейтель был просто ошеломлен и рассказал мне об этой новости, серьезнейшим образом предупредив, что все должно держаться в тайне и намерение Гитлера следует рассматривать как совершенно секретное. Даже ему, главкому ОКВ и “единственному советнику по делам вермахта”, Гитлер ничего не сказал, и Кейтель узнал обо всем от адъютантов фюрера! Поэтому Кейтель полагал, что у него не было возможности открыто высказать свои возражения. …

27 сентября, на следующий день после возвращения в Берлин, Гитлер собрал в новой рейхсканцелярии главнокомандующих сухопутными, военно‐морскими и военно-воздушными силами, пригласив и нас с Кейтелем, и сообщил о своих намерениях. Все, включая даже Геринга, были просто ошеломлены. Никто из них явно не читал или, по крайней мере, не уловил суть фразы в только что вышедшей директиве № 4: “Необходимо обеспечить готовность в любой момент перейти к наступательным действиям”. (здесь и далее выделено мной. – М.А.) У Гитлера был клочок бумаги, на котором он написал несколько ключевых слов, чтобы не забыть обоснования своего решения и общие указания по поводу боевых действий, которые он хотел нам дать. Закончив говорить, он тут же в кабинете выбросил эту бумажку в камин; никто не высказал ни слова против»[223].

3 октября в Центр поступили сведения от «АБЦ» из Бухареста о соглашении, достигнутом между германским и румынским генштабами о переброске в октябре в Румынию германской учебной дивизии в район Плоешти – Кампина – Брашов – Сибиу для обучения румынской армии. Обучением планировалось охватить восемь дивизий.

В Бухарест была направлена миссия сухопутных сил с учебными командами, предназначавшимися для реорганизации румынской армии. Помимо этого, немецкое командование направило в Румынию в качестве учебного соединения 13-ю моторизованную пехотную дивизию. Переброска этих войск через Венгрию началась 10 октября 1940 г. 13-я моторизованная пехотная дивизия по прибытии в Румынию была реорганизована в 13-ю танковую дивизию. Кроме того, во второй половине декабря дополнительно была переброшена 16-я танковая дивизия.

4 октября 1940 г. в восточных Альпах на пограничной станции Бреннер, расположенный между Германией и Италией состоялась встреча Гитлера с Муссолини. Здесь Гитлер впервые высказал ряд суждений о дальнейшем ведении войны против Англии в обстановке, когда были подорваны надежды на вторжение через Ла-Манш осенью текущего года. Он стал склоняться к мысли победить Англию путем создания «европейской коалиции». В этом контексте не была забыта и Россия. Гитлер рассуждал о причинах отказа от операции «Зеелёве» и о том, как «найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению». Много говорилось и о территориальных претензиях эвентуальных стран-участниц антианглийской коалиции.

Из Военного дневника Гальдера от 15 октября 1940 г.: «… Итоги совещания на Бреннере. Фюрер заявил о военном положении: война выиграна; доведение ее до полной победы – лишь вопрос времени. Он стремится как можно скорее закончить войну. Описание подготовки операции против Англии, проводившейся с лета. “Ошибки”: слишком большое скопление десантного флота, потери [в транспортных судах]. Решающим фактором при отказе от операции явилась плохая погода. Необходимы были пять хороших дней подряд, но их не было (Здесь и далее выделено мной. – М.А.). Переправа заняла восемь – десять дней. Новое оружие: морские мины, устанавливаемые на глубине до 30 м; для их установки применяются специальные самолеты. – Причина стойкости Англии заключается в двойной надежде:

а. На Америку. Америка будет, оказывать только экономическую помощь. США, переживающим большой спекулятивный ажиотаж (разрешение вопроса о рабочей силе, сбыт алюминия и моторов), фактом заключения Тройственного пакта сделано предупреждение. Беспокойство Америки перед перспективой ведения войны на два фронта.

б. На Россию. Эта надежда не оправдалась. Мы уже имеем на русской границе 40 дивизий. Позже будем иметь там 100 дивизий. Россия наткнется на гранитную стену. Однако невероятно, чтобы Россия сама начала с нами конфликт. “В России управляют разумные люди”.

Таким образом, обе надежды Англии оказались ложными. Однако надо найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению.

Гибралтар тесно связан с французской проблемой. Привлечение Испании затрагивает вопрос о французских колониальных владениях и диктует необходимость установления взаимодействия с Францией, в Северной Африке. Установление этого взаимодействия, которое приведет к заключению мира, может последовать лишь после выполнения требований Италии.

Дуче: Территориальные претензии Италии = 8 тыс. кв. км: 1 тыс. кв. км – в районе Ниццы; 7 тыс. кв. км – Корсика, Тунис и Джибути.

Фюрер: Требования Германии: Эльзас-Лотарингия с прилегающими районами; колониальные опорные пункты на западном побережье Африки; старые колонии с известным приращением; Французская Центральная Африка. Тронхейм [Норвегия] станет германской военно‐морской базой. Возможно также, что мы согласимся на предоставление Германии одного из Канарских островов вместо Агадира или другого опорного пункта на северо-западном побережье Африки.

Франко предлагает практиковать аренду портов. Фюрер хочет иметь собственные порты, чтобы можно было превратить их в военно‐морские базы. Взаимодействие с Испанией представляет для нас интерес ввиду необходимости захвата Гибралтара. Других стремлений с нашей стороны в отношении Испании нет. Внутреннее положение Испании тяжелое. Она потребовала от нас очень больших поставок зерна. Мы со своей стороны сделаем все, что возможно, несмотря на то что сами вынуждены добавлять в хлеб картофельный крахмал. Фюрер поднял вопрос об уплате Испанией долгов, которые она сделала в период гражданской войны [1936–1939 годы]. Суньер ответил, что “испанцам непонятно подобное смешение идеализма и материализма»”, что фюрер ведет себя как “мелкий еврейский торгаш”.