З. Е. Серебрякова поддерживала переписку с В. И. Шухаевым — известным живописцем, сценографом, монументалистом, педагогом. Этот художник тоже побывал в Марокко в 1930 г. В поездке он выполнил множество этюдов и зарисовок; некоторые из них позже легли в основу больших полотен. Кисти Шухаева принадлежит портрет Пешкова, которым открывается упоминавшаяся книга об Иностранном легионе. В 1935 г. Шухаев с женой Верой Николаевной, декоратором и дизайнером, вернулся на родину. Но супружеской чете, в отличие от семьи Билибина, жившего в Египте, суждено было испытать всю тяжесть беззакония сталинской эпохи.

Зинаида Евгеньевна Серебрякова с детьми, русская художница, участница объединения «Мир искусства», одна из первых русских женщин, вошедших в историю живописи

В 1937 г. в Париже состоялась выставка произведений молодой талантливой художницы О. М. Бернацкой. Ее рисунки и гуаши тоже составили марокканский цикл. В самом Марокко художница выставилась в Марракеше; две ее картины («Торговые ряды в Марракеше» и «Площадь Джамаа-аль-Фна») находятся в марокканском музее. По отзывам специалистов, художнице мастерски удалось запечатлеть все очарование Арабского Востока. Бернацкая дважды побывала в Марокко, правда, когда точно — неизвестно. Самые яркие впечатления о стране оставило первое посещение; художница упорно стремилась снова поехать туда, чтобы поработать более основательно. И ей удалось впоследствии это сделать, воспользовавшись покровительством властей, которые даже предоставили в ее распоряжение студию.

Картины, сюжеты которых были навеяны встречей с Марокко, создал также А. Е. Яковлев, один из друзей Шухаева. В середине 20-х годов в течение полугода там жил и творил русский художник Н. В. де Сталь. Сам он об этой встрече с Марокко отзывался так; «Мне понадобилось шесть месяцев в Африке, чтобы понять, в чем именно заключается живопись».

О литераторах-эмигрантах, писавших о Марокко, мы уже говорили. Помимо Вас. И. Немировича-Данченко и К. Парчевского (он даже собрал свои газетные очерки о Марокко и выпустил их отдельной книгой) назовем еще несколько имен; Л. А. Фейнберг (выступал под псевдонимом Леонид Гребнев), H.A. Альникин (псевдоним Борис Незлобил). Последний с 1927 г. жил в Касабланке, где, видимо, и завершил работу над поэтическим сборником «Сполохи» (издан в Париже в 1960 г.).

В начале 40-х годов жизнь в Марокко подвергла россиян новым испытаниям. Точные данные об участии в мировой войне эмигрантов, живших здесь, или сюда перебравшихся, или просто бежавших от «нового порядка» в Европе, к сожалению, отсутствуют. Имеются лишь разрозненные сведения об этом. Так, В. И. Алексинский писал, что на стороне де Голля выступало множество русских из Северной Африки. Свидетельство это тем более примечательное, что принадлежит одному из «русских марокканцев», добровольно примкнувших к войскам «Свободной Франции» и прошедших с боями огненные дороги войны.

Два автора — один из них служил в авиации, другой во флоте — получили после победы над фашизмом громкую литературную известность. Особенно бывший летчик — Ромен Гари (Роман Касев). Он стал известным романистом, дипломатом, членом Французской академии. В автобиографической книге «Предчувствие зари» он воспроизвел тяжелую, тревожную атмосферу вишистского безвременья в Марокко, описал свои скитания по Мекнесу и Касабланке перед дерзким побегом в британский Гибралтар, навстречу боевым будням в одном из подразделений деголлевской авиации. Что же касается бывшего моряка, контр-адмирала запаса Алекса Васильева, то его перу принадлежит сборник увлекательных новелл «Неизвестные солдаты минувшей войны». В нескольких новеллах он запечатлел пережитое им в Северной Африке, в частности высадку мощного союзного десанта в Марокко и Алжире в ноябре 1942 г. К сожалению, эти книги до сих пор неизвестны российским читателям.

Многие русские вполне осознанно становились в Марокко на сторону антигитлеровской коалиции, включавшей Советский Союз (а для них Россию), и сражались с войсками «оси». Они по праву считали себя победителями над нацизмом и фашизмом и гордились этим, хотя хозяевами жизни себя там никогда не ощущали.

Неуверенность в завтрашнем дне усилилась после того, как в 1965 г. король Хасан II провозгласил политику «марокканизации», затрагивавшую все стороны жизни страны. Начался отток иностранцев, среди которых были владельцы земли, предприятий, доходных домов, фирм, туристских агентств. На глазах менялся состав населения, прежде всего городского.

Все это не могло не тревожить остатки диаспоры. Ведь новые марокканские власти не очень-то стали считаться и с местными французами, за которыми стояла бывшая метрополия, одна из ведущих держав. А им-то, российским изгоям, тем более помощи ждать было неоткуда.

И хотя Европа по-прежнему подступала своим испанским берегом почти вплотную — ведь марокканское побережье и скалы Гибралтара разделяют какие-нибудь 15 км, — самая родная для них часть этой Европы, именуемая Россией, была дальше любой дали. До нее, до России, пролегал путь в семь десятилетий.

Немногим довелось пройти этот неимоверно долгий путь и встретиться с возродившейся Россией.

И все же такие люди есть!

Среди них графиня Мария Шереметева, с судьбы которой мы начали наш рассказ, прожившая в Марокко 60 лет. В 1998 г. в газетах прошло сообщение: старейшей представительнице аристократического рода вручен в Рабате российский паспорт. Всю свою жизнь прожила эта женщина, покинувшая Россию маленькой девочкой, с «паспортом беженца», но так и не согласилась отдать свое гражданство ни одной из стран, которые предлагали ей сделать это.

Много это или мало — шесть тысяч километров? Именно столько отделяет сегодняшний Санкт-Петербург от Аддис-Абебы. Пустяк, несколько часов лету. А старый Петербург? Далеко ли он был от Аддис-Абебы — Петербург или Киев? Недели, а нередко и месяцы пути — сначала поездом до Одессы, потом пароходом через Черное море, Босфор и Дарданеллы в море Средиземное, затем Суэцкий канал…

А если еще дальше, в глубь веков?

Впервые выходцы из Средней Азии появились в Египте в конце VI–V в. до н. э. вместе с персидскими войсками Ахеменидов. В это время в Мемфисе трудились мастера из Хорезма и Ферганы, переселенные сюда по приказу персидских царей. Парфянские, кушанские, сасанидские монеты, найденные в Египте, Эфиопии и на Занзибаре, свидетельствуют о торговле древних государств, существовавших на территории Средней Азии (а также Ирана, Индии и соседних районов), с рядом африканских стран. Однако большие группы среднеазиатов осели в Северной Африке лишь в период Арабского халифата.

В 760 г., когда в Дамаске была свергнута династия халифов Омейядов, два омейядских принца бежали через Египет в Нубию и страну беджа (в Нубийской пустыне). По сообщению арабского географа и историка аль-Масуди, среди спутников принцев были уроженцы Хорасана — области, которая теперь входит в состав Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Ирана и Афганистана. Беглецов преследовали другие хорасанцы — сторонники новой династии халифов Аббасидов.