Проявив максимум смирения, епископ обратился с просьбой к Жоффруа, чтобы тот, по крайней мере, прекратил показ, пока не получено разрешения от папы — дабы не причинить вред душам простых паломников. Однако Жоффруа не был намерен уступать, и демонстрация плащаницы продолжалась, как и до обращения епископа.

Пьер Дарси был опытным законником и тут же пожаловался королю. Король вынужден был признать обоснованным требование епископа приостановить демонстрацию плащаницы до получения разрешения от папы. Он приказал, чтобы реликвию передали епископу Дарси, и поручил бейлифу Труа конфисковать ее. Однако бейлиф вернулся ни с чем — Жоффруа де Шарне просто отказался отдать плащаницу.

Неопределенность сохранялась до лета 1389 года, когда ситуация разрешилась самым неожиданным образом. Жоффруа де Шарне добился встречи с папой в резиденции понтифика в Авиньоне, и папа Климент без консультации с Дарси дал разрешение возобновить показ плащаницы, хотя и выдвинул условие, которое должно было успокоить раздосадованного епископа. Он распорядился, чтобы настоятель церкви в Лирее во всеуслышание объявил плащаницу «копией, или воспроизведением» плащаницы Христа, и запретил говорить о ее подлинности.

Дарси был убежден, что папа мог принять такое решение только потому, что от него скрывали истинное положение дел. Вероятно, епископ искренне верил, что декан Лирея вступил в сговор с Жоффруа де Шарне и «совершил подлог ради извлечения прибыли». Души паствы для Дарси были важнее, чем запрет папы на обсуждение этого вопроса, и он решил представить Клименту VII подробный отчет, сообщив все, что ему известно о происхождении плащаницы, и надеясь, что папа изменит несправедливое решение в пользу Жоффруа.

Отчет епископа папе, написанный на латыни в 1389 году, в настоящее время хранится в Национальной библиотеке в Париже[212].

При изучении этого документа у читателя не возникает сомнения в искренности и убежденности Дарси. Этот человек столкнулся с тем, что считал великой несправедливостью, и, обратившись к высшим властям за поддержкой, чтобы прекратить эксплуатацию паломников ради извлечения выгоды, не получил разрешения предпринять необходимые, по его мнению, действия. Он был убежден, что папа не знает ужасной правды происхождения плащаницы, и был полон решимости открыть эту правду.

Рассказывая о первом расследовании, проведенном Анри де Пуатье, епископ пишет:

Климент не стал проводить собственного расследования или вновь обращаться за консультацией к Дарси. Вместо этого 6 января 1390 года он издал три документа, положившие конец ссоре, которые, тем не менее, не удовлетворили Дарси и не ответили на обвинения, выдвигаемые в его отчете.

Своему двоюродному брату (сводному) Жоффруа де Шарне папа отправил письмо, которое полностью игнорировало утверждения епископского меморандума, но обязывало его хранить молчание — под страхом немедленного отлучения от церкви.

Высшему духовенству Труа и Лирея папа направил письма, в которых приказывал следить за неукоснительным исполнением его распоряжений. Этими тремя письмами все записи, касающиеся меморандума Дарси, внезапно обрываются. Сам епископ умер пять лет спустя, за все эти годы ни разу не упомянув о плащанице.

Анри де Пуатье исследовал плащаницу и скорее всего довольно быстро обнаружил ее связь с последним Великим Магистром тамплиеров. Он действительно узнал имя человека, который создал реликвию, — это Имберт, приказавший распять Жака де Моле, а затем завернуть его в саван. В то время, когда епископ Анри проводил расследование, Имберту было уже за семьдесят, но он вполне мог сообщить шокированному епископу подробности этого ужасного события. К сожалению, записи Анри, о которых Пьер Дарси сообщал папе, вскоре исчезли.

Известно, что в 1453 году плащаница перешла от Шарне к семье герцогов Савойских, когда она была приобретена вторым герцогом Савойским Людовиком, и мы решили подробнее изучить историю этой семьи и попытаться понять, зачем им было отдавать два замка в обмен на кусок льняного полотна.

История свидетельствует, что Савойский дом — это одна из старейших европейских династий, правившая Италией с момента образования страны в 1861 году до 1946 года, когда была провозглашена республика. Согласно легенде основателем династии был бургундский дворянин со странным именем Гумберт Белая Рука, умерший в 1048 году. Сын Гумберта Оддоне стал вторым графом Савойским и значительно расширил свои владения после женитьбы на Аделаиде, которая унаследовала земли Турина в области Пьемонт. (В этот момент нам пришло в голову, что Жак де Моле сам был мелким бургундским дворянином; возможно, это совпадение, а возможно, нет.)

На протяжении следующих трех веков ширились владения и укреплялось влияние семьи во Франции, на Апеннинском полуострове и в Швейцарии, а в 1416 году граф Амадей VIII Савойский получил титул герцога Савойского — в знак благодарности за поддержку императора Священной римской империи Сигизмунда. Мы с удивлением узнали, что в 1434 году пятидесятиоднолетний Амадей внезапно решил передать титул своему сыну Людовику и основал полумонашеский орден на берегах Женевского озера, где вел жизнь отшельника. Через пять лет собор в Базеле избрал его преемником смещенного папы Евгения IV, и в 1440 году он занял престол св. Петра под именем папы Феликса V. Часть европейских монархов продолжала считать законным папой Евгения, и в 1449 году Амадей добровольно уступил престол папе Николаю V, после чего занял должность главного папского викария Савойского дома и вскоре стал кардиналом.

Амадей прожил богатую событиями жизнь и умер в 1451 году, оставив после себя могущественную династию, к которой принадлежали все будущие короли Италии. Через два года после смерти Амадея его сын Людовик купил плащаницу у Маргариты, дочери Жоффруа де Шарне.

Нам показалось немного странным, что мать Жоффруа де Шарне Жанна вторично вышла замуж за родственника антипапы Климента VII. Жанна не могла похвастаться знатным происхождением, а после гибели в бою первого мужа она осталась без средств. Таким образом, ее вряд ли можно было считать подходящей парой для такого богатого и знатного дворянина, как Аймон де Женеванто (Aymon of Genevainto).