Проснувшись, я убедился, что еще рано. И позволил себе долго смотреть на лицо спящей рядом женщины, смотреть с нежной радостью. И вспоминать еще раз, как неожиданно просто все получилось – как будто тысячу раз репетированное. Но ведь не зря говорят, что все великое – просто. А это событие было для меня великим – независимо от того, получит ли оно продолжение или здесь и закончится. Я ведь ее совершенно не знал и сейчас мог бы сказать о ней очень немного: только то, что дышала она незаметно и бесшумно даже во сне, и еще – что опыт у нее, конечно, имелся. Да и что удивительного: была замужем, а в наше время чему-то можно научиться не только у любовника, но и у законного супруга.

В соседней комнате – той, что побольше – хрипловато и негромко пробили часы – восемь раз. Да нет же… Я взглянул на свои: конечно, на самом деле было только семь. Можешь еще поспать, Наташа. Хотелось бы думать, что это я так утомил тебя; увы, прошли те времена. Просто вчерашний день оказался достаточно нервным и для тебя, и природа требует отдыха. Ну а мне пора приниматься за дела – их и на новый день хватит с избытком.

Я выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить ее – и в этом преуспел. Не сразу, но собрал все, что следовало надеть. Телефон у нее был с длинным шнуром; я подхватил его, вынес в соседнюю комнату и набрал номер. Надо было установить: прослушивается ее номер или нет. Для моей связи это никакой роли не играло, моя аппаратура по-прежнему покоилась в кармане. Но таким путем можно было установить – держат ли уже это обиталище на прицеле, и попытаться выяснить – кто именно.

– Реан.

– Ффауст. Проверьте линию.

Последовала десятисекундная пауза.

– Грязно.

– Спасибо. А какая грязь?

Там немного помолчали.

– Не табельная. Третья степень сложности. Попробуем проследить.

– Благодарю. Конец.

Я положил трубку. Призадумался ненадолго. Оперативно работают мои неопознанные пока оппоненты: уже выяснили, где я ночую, определили номер и присосались к телефонной линии. Хотя накануне я никого и не засек. Но такие вещи как раз были заранее предусмотрены, это был нормальный элемент работы.

Однако придется выйти. Подслушивание – это одно, а засада или даже осада – уже другой разговор. Выйти отсюда просто. Но желательно и попасть обратно. Может быть, Наташа еще не проснется, а будить ее мне ни в коем случае не хотелось бы. Интересно, есть у нее вторые ключи? Наверное, но сейчас некогда искать. Придется воспользоваться ее комплектом. Я раскрыл ее сумочку. Нехорошо, конечно; однако я не стал даже заглядывать внутрь: у каждого есть право на свои секреты. Только запустил туда пальцы и довольно быстро нашарил кошелечек с ключами. На всякий случай проверил, приотворив дверь. Те самые.

Я вышел, при помощи ключа закрыл дверь без щелчка. Прислушался. Похоже, лестница пуста. Я не стал вызывать лифт. Спускаясь или поднимаясь в кабине лифта, ты почти совершенно беззащитен против тех, кто может поджидать тебя в конечной точке маршрута. Пойдем пешком. Я и пошел, но не вниз, что было бы, похоже, логично, а вверх. Конечно, не стопроцентная гарантия, но все же…

С последнего этажа металлическая лесенка вела к чердачному люку, запертому простым висячим замком. От пацанвы он, быть может, и предохраняет, но опытному репортеру… М-да, вот именно… репортеру…

Замок держался восемь секунд; потом я оказался на чердаке. Неудача: чердак в этом многоподъездном доме делился на глухие отсеки, пробраться на другую лестницу было невозможно. Ну и ладно; на что же существует крыша? Она-то уж не разгорожена. Отворил дверку – и вышел, и всего делов.

Крыша, к счастью, была плоской и – поскольку дождя не было – сухой. Я миновал четыре подъезда, остановился около пятого. Без проблем проник на чердак. Фигушки: люк и здесь был заперт, изнутри его не открыть было. Я задумался. Вчера, когда я шел вдоль дома, около одного из подъездов валялся здоровенный маховик с канавками для троса, проточенными по ободу; была там и еще какая-то арматура. Основательно ремонтировали лифт. Если мастера в этом подъезде, уходя, заперли за собой чердачный люк – значит я ошибся адресом и нахожусь в какой-то другой стране. Какой то был подъезд? Один, два… Третий с того конца. Ладно, не станем терять времени.

Россия не подвела. Люк оказался распахнутым. Лестница и здесь была пуста. Я немного постоял внизу, в подъезде, потом не спеша вышел и зашагал. Телефон-автомат, как я запомнил, находился за углом, направо. Если настоящий подъезд действительно состоит под наблюдением – что ж, пусть таращат глаза до полного расстройства зрения. Телефон, надо надеяться, в столь ранний час окажется свободным. Хотелось бы также, чтобы он оказался исправным; однако не значило ли это желать слишком многого?

Телефон работал, и вокруг никого не было. Прохожие только начали еще выходить из домов, и им было явно не до меня. Я занял будку, но пользоваться аппаратом не стал, а вытащил из кармана свою снасть. Дал вызов, на сей раз неконтролируемый.

– Реан.

– Ффауст. Передача.

Секунда, другая.

– Готовы.

– Код восемь.

– Принято.

– Идет передача.

Мой пишущий блокнот был уже в руках. Я поднес его к микрофону, нажал кнопку. Приборчик мелодично посвистел и умолк. Весь мой вчерашний разговор с полковником ушел туда. Как бы я его ни заверял накануне, но дело остается делом. Хотя и Батистов наверняка слушает сейчас наше с ним собеседование… Я сказал в микрофон:

– Конец записи.

– Записано целиком. Дополнения?

– Вопрос. Мой вчерашний заказ?

– Пока в процессе. Лицо находилось в окраинном районе, неудобном для мероприятий; охранялось. По возвращении остается на недоступной территории. Ожидаем его выхода в свет.

Понятно: Изя после кладбища окопался в посольстве и так скоро оттуда вряд ли вылезет. Заниматься им до съезда будет затруднительно. По дороге, если даже выедет куда-то? Он может воспользоваться посольской машиной. Конечно, государственной службе не составило бы труда остановить его; но мы-то лишь собираемся стать таковой, а пока считаемся в лучшем случае самодеятельностью, хотя можем сойти и за преступную группу. Нужно, чтобы он высунулся побыстрее и оказался там, где нам удобно.

– Вытащу его, – сказал я для Реанимации. – Готовьте встречу.

Я назвал место, удобное для нас.

– Если будут изменения, – перезвоню через пять минут. Если нет – остается в силе.

– Все поняли.

– Что относительно телевизионной проблемы?

– Принято к срочной разработке.

– Хорошо. Конец передачи.

Вообще-то нельзя так долго светиться в телефонной будке. Но на сей раз другого выхода не было. Теперь я воспользовался казенным аппаратом, набрал номер, считывая его с визитной карточки. Трубку снял Изя собственной персоной. Удача.