litbaza книги онлайнРазная литератураРеволюции 1917 года в России как серия заговоров - Коллектив авторов -- История

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 141
Перейти на страницу:
выиграть целую кампанию войны с теми, кто стремился и стремится нас ослепить.

В конце XX в. крах СССР стал катастрофой мирового масштаба – Запад под командой США начал большую программу преобразования мироустройства. Доктрина этой программы основана на утопии строительства нового мирового порядка под гегемонией западной цивилизации. Это чревато бедствиями для большой части человечества.

Но главное, что оба эти события больше всего важны для нас. Революция для большинства отошла в туман предания, а крах СССР – жгучая реальность. Уже почти всем ясно, что хаос разрушения СССР не сложился в России в новый порядок, гарантирующий жизнь страны и народа. Население и власти действуют по ситуации, смягчая риски и удары, а будущего не видно.

Одна из причин нашего состояния – мы плохо знаем ту революцию, из которой вырос СССР, у нас провал в знании. И мы не чувствовали, что её раскаты и потрясения – долгий процесс. Можно сказать, что антисоветская «революция» 1980-х годов и вызванные ею бедствия – эпизод этого процесса1. Его нельзя понять, если не изучить, грубо и беспристрастно, два очень разных периода: 1905–1955 и 1956-поныне. Переход к новому этапу общественного развития и новой («постсталинской») эпохе происходил при остром дефиците знания о советской системе. В советское время по ряду причин описание и объяснение советского строя были упрощённые и во многом неверные, а начиная с перестройки – недобросовестные и специально разрушительные.

Для крушения советского строя необходимым условием было состояние сознания, которое Ю. В. Андропов определил так: «Мы не знаем общества, в котором живём». Не знали – не могли и защитить. В 1970 – 80-е годы незнание превратилось в непонимание, а затем и во враждебность, дошедшую у части элиты до паранойи. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий по изменению общественного строя

Когда раскрылось лицо перестройки, много малых групп стали срочно изучать русскую революцию, уже с новым опытом. За последние 25 лет мы многое поняли. Остаётся ряд загадок, но к ним есть подходы. К несчастью, антисоветизм и антикоммунизм отвращают от нового знания. Не следует идти у них на поводу – отворачиваться от этого знания глупо.

Здесь кратко и схематически коснемся частного, но очень важного вопроса – методологической системы большевиков. Весь XX в. Россия жила в силовом поле большой мировоззренческой конструкции, которую можно назвать «русский коммунизм».

Конечно, исходные элементы этой мировоззренческой системы, сложившись в русской культуре, развивались всеми народами России (а затем СССР) применительно к их этническим культурам. Так возник советский строй и советский коммунизм. Но мы не будем обсуждать национальные оттенки этого явления и назовём его именем, указывающим на истоки. Можно назвать его большевизмом, но с натяжкой, т. к. в большевизме была сильна и «космополитическая» компонента, перешедшая в оппозицию к русскому коммунизму, породив тяжёлый конфликт с большими жертвами в 1930-е гг.

Русский коммунизм – сплетение очень разных течений, взаимно необходимых, но в какие-то моменты и враждебных друг другу. Советское обществоведение дало нам облегчённую модель этого явления, почти пустышку. В самой грубой форме русский коммунизм можно представить как синтез двух больших блоков, которые начали соединяться в ходе революции 1905–1907 гг. и стали единым целым перед Великой Отечественной войной (а если заострять, то после 1938 г.). Первый блок – это то, что Макс Вебер назвал, вслед за Марксом, но более определенно, «крестьянский общинный коммунизм» (иногда он называл его архаическим крестьянским коммунизмом)15. Второй блок – русская социалистическая мысль, которая к началу XX в. приняла в качестве своей идеологии марксизм, хотя в русском марксизме было скрыто осознание всех русских проектов модернизации.

Оба эти блока были частями русской культуры, оба имели сильные религиозные компоненты. Результатом их синтеза стали фундаментальные открытия и оригинальные политические решения. Многие из них исходили из идей Ленина, и многие он представил и обществу России, и, реально, мировому сознанию.

Небольшое отступление. М. Вебер, изучая роль протестантской Реформации для становления капитализма модерна, внимательно следил за началом русской революции. Он ввел в социологию важное понятие инновации как возникновения зародышей новых общественных форм и институтов – это общество в состоянии становления. Инновация – это большая или маленькая революция. Объективное условие для нее – состояние неустойчивого равновесия: «все старое начинает раскачиваться, а все новое, еще неопределенное, заявляет о себе и становится возможным». Но не менее важно условие субъективное – состояние духовной сферы группы первопроходцев.

Вебер выдвинул сильный тезис: изобретение инновации, порождающей новую структуру, требует взаимодействия (синергизма) рационального усилия и внерационального импульса. Другими словами, он считал, что нельзя описать общество только социальными и экономическими измерениями – социальное и психическое неразрывно связаны. Крупные инновации, сделанные в крайнем духовном напряжении, Вебер назвал харизматическими5. Он считал, что такие инновации имеют не историческую природу – они «не осуществляются обычными общественными и историческими путями и отличаются от вспышек и изменений, которые имеют место в устоявшемся обществе». Инновация – когнитивный бунт, проект изменения картины мира. Под его знамена становятся люди, ищущие правду и справедливость. Как выразился Вебер, харизматическая группа организована «на коммунистических началах».

Более того, Вебер считает, что харизматические вспышки и изменения в обществе мотивируются не экономическими интересами, а ценностями: «Харизма – это “власть антиэко-номического типа”, отказывающаяся от всякого компромисса с повседневной необходимостью и её выгодами».

Это обобщённый вывод из истории больших инноваций в сознании и практике людей. Поэтому свои заметки о русской революции Вебер завершает взволнованным обращением к немцам: «Давление возрастающего богатства, связанного с привычкой мыслить “реально-политически”, препятствует немцам в том, чтобы симпатически воспринять бурно возбуждённую и нервозную сущность русского радикализма. Однако, со своей стороны, мы не должны все-таки забывать, что самое непреходящее мы дали миру в эпоху, когда сами-то были малокровным, отчуждённым от мира народом, и что “сытые” народы не зацветают никаким будущим».

Общинный коммунизм в России питался «народным православием», не вполне согласным с официальной церковью и породившим многие ереси. Он имел идеалом град Китеж (ересь «Царства Божьего на земле»). Социалисты в России исповедовали идущий от Просвещения идеал прогресса и гуманизма. Революция 1905 г. – дело общинного коммунизма, почти без влияния блока социалистов. Зеркало её – Лев Толстой, выразитель крестьянского мироощущения. После революции 1905 г. произошёл уже необратимый раскол у марксистов (социал-демократов), и их «более русская» часть пошла на смычку с общинным коммунизмом. Отсюда и выросла концепция «союза рабочего класса и крестьянства», ересь для марксизма. Возник большевизм, первый эшелон русского коммунизма.

Соединение в русском коммунизме двух блоков, двух мировоззренческих матриц, было в российском обществе уникальным. Ни

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 141
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?