оставляют ящики открытыми, найдя только документы. А Сиссон, увидев взломанные ящики с документами, тотчас убеждается в подлинности своего источника, а тем более самих бумаг. Теперь ему самому верится в то, что это он навел Семенова на идею со взломом ящиков с документами.

Сиссон мог бы избавить себя от бегства со своими фальшивыми документами и от хлопот в последующее десятилетие своей жизни, когда он спорил с Богом и со всем миром, желая доказать, что его документы все же подлинные, — настоящей его трагедией является то обстоятельство, что его фальшивые документы по своему содержанию все-таки в общем и целом возвещают историческую правду.

Образ Сиссона, отличающегося необузданным честолюбием, превращается в картину политико-невротической болезни. Акты его многолетней и обширной оправдательной корреспонденции все больше и больше становятся для историков историей болезни трагической личности. Документы по делу Сиссона, хранящиеся в Национальном архиве в Адельфи Роад Колледж Парк, штат Мэриленд, США, в ближайшем соседстве с местом его жизненного разочарования — Вашингтоном, дают об этом подробный отчет.

По-человечески чуткое и справедливое суждение американского дипломата, историка и философа Джорджа Ф. Кеннана о «документах Сиссона» попадает в самую точку трагедии: частично или полностью сфальсифицированы в деталях — но содержание бумаг соответствует действительности. Неоспоримые доказательства этого тезиса Кеннана благополучно лежат в германских архивах.

Политическая неловкость при обращении с разоблачительными бумагами Сиссона еще десятилетиями бытует в вашингтонском политическом истеблишменте. Ничто не иллюстрирует лучше это отсрочивание, откладывание в сторону и отбрасывание более наглядно, чем длинный пыльный след, который тянется из сейфов и бронированных шкафов через президентские, административные и подвальные помещения Вашингтона.

До последнего десятилетия XX в. не удается установить, почему президент Вильсон не возвращает переданные ему в большой картонной обложке оригиналы документов, однажды попавшие в его руки, несмотря на неоднократные просьбы шефа своего Комитета по общественной информации Креля и его заместителя Сиссона. После того как Вильсон в 1921 г. покидает Белый дом и оставляет его своему преемнику Гардингу, оригиналы документов Сиссона «исчезают», их попросту больше невозможно найти. Говорят, что Вильсон, очевидно, взял их с собой. Обстоятельство, которое, в конечном итоге, видимо, привело к завершению официального расследования о подлинности бумаг.

Тем временем дело, сильно разросшееся в результате обширной корреспонденции о перепроверке, и фотокопии документов оказываются в большой картонной папке, которая официально хранится более полутора десятилетий в восточноевропейском отделении Госдепартамента. В 1937 г. отделение внезапно ликвидируется, а часть дел уничтожается или перераспределяется. Папка с документами Сиссона направляется в европейское отделение. Там в это время не знают, что с ними делать, и отправляют картонку в отделение сообщений и докладов. В январе 1940 г. один чиновник в кабинете № 476 этого отделения неожиданно натыкается на находку и рекомендует — поскольку тоже не знает, что с этим делать, — возвратить все опять в европейское отделение. Более чем за дюжину лет, в т. ч. годы Второй мировой войны, не имеется указаний на то, что происходит с картонкой. Следующая отправная точка обнаруживается в отдаленном помещении № 2410, в пристройке 3 исторического отделения Госдепартамента. Затем, 7 января 1955 г., картонка со всеми копиями, наконец, оказывается в отделении иностранных дел Национального архива в Вашингтоне.

Но куда же девались «оригинально-фальшивые документы» Сиссона? Загадка исчезновения этой большой картонной папки внезапно проясняется через десятилетия самым прозаичным образом. Когда команда 33-го президента США Гарри С. Трумэна в 1953 г. освобождает частные и служебные помещения Белого дома для преемника Дуайта Д. Эйзенхауэра, один сотрудник группы перевозки находит в своем сейфе «унесенную ветром» со времени пребывания у власти 28-го президента США Вудро Вильсона, с 1921 г., большую папку с оригиналами документов Сиссона. В этот момент бушует ожесточенная Корейская война, и никто в Белом доме никак не заинтересован в устаревших к тому времени документах Сиссона. Открыватели большой картонной папки с бумагами отправляют все в секцию юстиции и исполнительной власти отделения законодательной власти, юстиции и дипломатических докладов в Национальном архиве. Здесь оригинально-фальшивые документы сохраняются для потомства.

Можно ли считать, что теперь Эдгар Сиссон совершенно покрыт исторической пылью забвения? Этот человек, гонимый стремлением к оправданию и жаждой быть правым, еще раз, в 1931 г. опубликовав книгу своих мемуаров, пытается предстать в подлинном историческом свете, велит напечатать на титульном листе под фамилией автора, еще и свой прежний титул «специальный представитель президента Вильсона в России» и принимается свойственными ему гордыми словами рассказывать еще раз все сначала:

«Президент Вильсон приказал мне 23 октября 1917 г. отправиться в Россию. Я отбыл на судне из Нью-Йорка в субботу, 27 октября, и прибыл 25 ноября в Петербург.

Мои рекомендательные письма были адресованы премьер-министру Керенскому и членам его кабинета; у меня были далеко идущие полномочия, еще более обширные ввиду моей возможности распоряжаться денежными средствами…»

Итак, Сиссон тоже прибывает в Россию с денежными средствами. Но он появляется слишком поздно. Через 20 дней после того, как Керенский бежал из Петрограда. Через 20 дней после революции Ленина и захвата им власти, оплаченных немцами, ход истории делает адресата Керенского недосягаемым для Сиссона.

Сравнительно скромные денежные средства, уплаченные Сиссоном Оссендовскому, Семенову и полковнику Самсонову, становятся самой крупной ошибочной инвестицией его жизни. Напротив, деньги немцев вызовут еще многие будущие «чудеса». — Правда, ими ведь были вложены миллионы.

СВЕРЖЕНИЕ ИКОНЫ

Великий Гельфанд, богатый добытчик денег для ленинской революции, исчезает тихо, одиноко, избегаемый всеми в историческом забвении. Незадолго до его конца чуть не случился еще раз большой шум, когда два офицера бывшей кайзеровской армии по поручению тайной организации морского офицера капитан-лейтенанта Эрхардта едва не взорвали «ноябрьского изменника», нажившегося на войне, «соци» д-ра Гельфанда при помощи ручной гранаты вместе с его домом на полуострове Шваненвердер у Ванзее под Берлином, в элитарной резиденции денежных и дворянских тузов, со всеми актами и подозрительными денежными бумагами.

Но план становится известным, убийство отменяется. Германо-национальным участникам покушения и не нужно было вовсе усердствовать, ведь объект их ликвидации уже в скором времени умрет в социальном, политическом и психическом смысле. Гельфанд вскоре окажется на своей вилле в сумеречном состоянии. Когда он осознает, что и в физическом отношении дело идет к концу, он уничтожит последние имеющиеся подтверждения своей революционной и денежно-махинаторской деятельности. Он будет незаметно похоронен на кладбище в Вильмерсдорфе в декабре 1924 г. — в год смерти Ленина. Трагический конец общеизвестной фигуры «германо-большевистского заговора» времен Первой мировой войны.

Когда-то начатая большим «крупье» Александром Гельфандом игра в русскую рулетку окажется бесконечной, она еще долго будет продолжаться и после смерти Ленина и его собственной. Смертоносная пуля остается в