Двери Академии распахнулись, и на широкое крыльцо вышли три пожилые женщины в строгих серых платьях. Шедшая впереди почему-то вызвала у Ольвии страх, она и сама не знала, почему, но очень захотела сбежать с этой площади. Удержала девушку только мысль, что придется объяснять свой поступок матери, а этого делать очень не хотелось.

— Я рада, что вы все здесь, — разнесся над площадью сухой голос. — Кое-кто из вас уже отобран заранее, таковых я прошу проследовать внутрь. Остальных мы проверим.

Мимо Ольвии протолкалась совсем мелкая оборванка лет двенадцати-тринадцати, одетая в такие лохмотья, что девушка только поежилась: как ее вообще стражники пропустили? А оборванка, ничтоже сумняшеся, гордо проследовала мимо онемевших от такой несусветной наглости аристократок и поднялась на крыльцо.

— Добро пожаловать, дитя, — улыбнулась ей строгая женщина. — Ты к кому?

— К сестре Алисии, — заявила девчонка. — Она сказала мне прийти сюда.

— Очень хорошо, она тебя ждет. Заходи внутрь, там стоят столы, за одним из них сестра Алисия.

Оборванка вздернула нос и, словно королева, вплыла в двери Академии. Вслед за ней на крыльцо начали подниматься девушка за девушкой. Они что-то говорили встречающей, та отвечала, и они входили.

Ольвия совсем упала духом — похоже, здесь все распределено заранее, и зря она пришла. Однако уйти, пока ей прямо не откажут, все же не решилась. В этот момент аристократки пришли в себя и разноцветной стайкой направились к дверям, сопровождаемые слугами. Они начали что-то доказывать встречающей. Та молча выслушала, а затем по очереди показала пальцем на троих из пятнадцати.

— Эти приняты, дар есть, — спокойно сообщила она. — Остальные могут быть свободны.

— Да как вы смеете! — завизжала расфуфыренная и увешанная драгоценностями девица. — Я — герцогиня ло'Ферейри! Я вам величайшую честь оказала, придя сюда!

— Вы нам не подходите, — столь же спокойно сказала ведьма.

— Проблемы? — на порог вышел Мертвый Герцог.

О том, кто это был, Ольвия узнала значительно позже, сейчас она увидела только одно — аристократки настолько испугались этого странного бледного человека, что мгновенно спали с лица и прыснули во все стороны, как стайка тараканов, спеша добраться к своим каретам. Кроме трех выбранных ведьмой. Впрочем, и они выглядели перепуганными до смерти, бросая на странного человека наполненные ужасом взгляды. Не прошло и нескольких минут, как карет на площади перед Академией не осталось.

— Ну вот, напыщенные дуры уехали, — по-доброму улыбнулась ведьма. — Подходите ближе, девочки.

Вместе с остальными Ольвия нерешительно двинулась вперед. Претенденток оказалось всего лишь немногим более тридцати, что для огромной столицы было каплей в море. Ведьма спустилась с лестницы на площадь и, продолжая улыбаться, попросила девушек выстроиться в одну шеренгу. Они выстроились, и женщина, начав слева, двинулась мимо них. Возле каждой она останавливалась, окидывала претендентку внимательным взглядом и что-то едва слышно говорила. Кто-то с радостной улыбкой поднимался по лестнице и входил в двери Академии, а кто-то, опустив голову и едва сдерживая слезы, уходил с площади не солоно хлебавши. Чем ближе ведьма подходила к Ольвии, тем страшнее ей становилось. Скорее бы уже отказали, чтобы можно было пойти домой!

— Здравствуй, дитя! — улыбнулась ведьма, встав напротив. — Надо же, ты первая с даром целительницы…

— Целительницы?.. — растерянно переспросила Ольвия.

— Да. Ты принята. Проходи внутрь, за четвертым столом справа записывают на целительский факультет. Там табличка — увидишь.

— Я не умею читать… — понурилась девушка.

— Ничего страшного, научим. И этому, и многому другому. Иди, там спросишь, покажут.

Все еще не веря, Ольвия, то и дело оглядываясь на ведьму, вдруг та передумает, двинулась к ступенькам. Однако ничего не случилось, она поднялась по лестнице и, вся дрожа, вошла в двери роскошного особняка, где располагалась Академия.

— Здравствуй, милая! — встретил ее голос черноволосой женщины лет тридцати на вид. — Ты на какой факультет?

— На целительский…

— Значит, тебе вон к тому столу.

Ольвия крошечными шажками подошла к указанному столу и замерла перед ним. За столом сидела бабушка божий одуванчик с очень добрыми глазами.

— Ты ко мне, девочка? — ласково спросила она. — Ой, как хорошо, а я уж думала, что ко мне никто не придет. Садись.

Осторожно опустившись на краешек мягкого стула, каких она еще в жизни не видела, Ольвия перепуганно уставилась на старушку, ее всю колотило.

— Ну что ты, девочка, не бойся, — укоризненно покачала головой та, — никто тебя не обидит. Итак, посмотрим. Ага, довольно сильный дар, но пока спящий. Ничего, разбудим. Назови свое имя, пожалуйста.

— Ольвия, дочь Тейра, с 64-й радиальной…

— Значит так и записываем: Ольвия Тейри. А закончишь учиться, станешь ло'Тейри.

— Я?! — изумлению девушки не было предела.

— Ты, ты, — весело рассмеялась старушка. — Сейчас пойдешь на второй этаж, там тебе выдадут положенную ученице Академии одежду и все необходимые принадлежности. Также получишь стипендию за первый месяц — стипендия тебе нужна, я вижу. Поможешь родителям немножко. Да, ты где хочешь жить, дома или в общежитии? Выделяется одна комната на двух учениц.

— На двух? — не поверила Ольвия, всю свою жизнь прожившая в одной крохотной комнатенке с родителями и тремя сестрами. — Целая комната?!

— Да, — улыбнулась ведьма. — Тогда я записываю тебя в общежитие.

— Спасибо! — глаза девушки горели радостью.

— Иди, милая! На втором этаже тебя встретят.

* * *

В последующие после объявления о начале приема в Академию Ведовства дни к зданию Академии продолжали подтягиваться претендентки. По одной, реже по двое-трое, они нерешительно стучались в двери Академии и просили разрешения у привратника войти, чтобы попытаться пройти проверку на наличие дара. В основном это были девочки и девушки из бедных кварталов, узнавшие об открытии Академии позже от знакомых и соседей или не решившиеся прийти в первый день.

Так были приняты две сестры — Ания и Лария, у них оказался достаточно сильный дар, причем у старшей он не только уже открылся, но и начал сжигать девушку, так что сразу после приема ее пришлось отправить на лечение к опытным ведающим.

Некоторых претенденток приводили уже принятые в Академию подруги, других находили наставницы Академии, заметив подающую надежды девушку на улице, некоторых отправляли сюда столичные ведуньи, желая избавиться от собственных не слишком перспективных учениц. Брали всех, имеющих какой-либо, пусть даже самый слабый дар.

На третий день рано утром к дверям Академии робко подошел худенький мальчик лет одиннадцати, ведущий за руку испуганную девочку лет девяти. Дети было одеты опрятно и добротно, хоть и просто, но мальчик, судя по вышивке на камзоле, скорее всего принадлежал к высшему обществу. Странным казалось, что ни вблизи детей, ни в отдалении не было видно ни слуг, ни охраны, ни кареты — похоже, они пришли пешком и, к тому же, тайком от старших. Уже около самых ступенек девочка в очередной раз начала несмело сопротивляться спутнику, явно в страхе пытаясь отказаться идти дальше. Мальчуган, наклонившись к ее уху, стал успокаивать и обнадеживать спутницу, последним его аргументом были слова: