Возможно, сцена жертвоприношения Тевтатесу изображена на одной из пластин котелка из Гундеструпа: очень высокая фигура (бог или жрец) окунает людей вниз головой в котел. К котлу движется группа пеших воинов, а в верхнем ряду встречная группа всадников удаляется от жертвенного сосуда. Таким образом, котел является центром замкнутого процесса: воины идут к котлу, окунаются в него и отъезжают на лошадях. Нам неизвестны ритуал и миф, к которому относится изображение. О его смысле можно только строить догадки. Одна состоит в том, что здесь представлено воскрешение из мертвых: лошадь иногда принадлежит к загробному миру, и умершие герои часто изображаются верхом на лошади.

Более правдоподобно выглядит предположение, что здесь изображена инициация, которая часто представлялась как символическая смерть; будучи переходным моментом, она разделяет две фазы жизни. Тогда воинов на лошадях можно было бы рассматривать как новых молодых членов племени, которые после инициации становятся всадниками. В таком случае гигант, который их одного за другим окунает в котел, мог бы быть жрецом, проводящим обряд. Необязательно думать, что совершающий жертвоприношение персонаж — это сам Тевтатес, хотя огромный рост как будто намекает на его сверхъестественную сущность. Несомненно только то, что на котелке из Гундеструпа изображена жертвенная смерть в сосуде, которую средневековые комментаторы связывали с Тевтатесом.

О такой смерти рассказывается в саге «Смерть Муйрхертаха, сына Эрк». Однажды король Ирландии Муйрхертах оказался во время охоты один на холме, и тут появилась перед ним девушка редкостной красоты, одетая в зеленый плащ. Король тотчас воспылал к ней страстной любовью. Девушка представилась ему как «любовь Муйрхертаха» и объявила, что сведуща в тайных делах, а потом добавила, что давно уже знает его и ждет встречи с ним. «Я дам тебе все, что могу дать, о девушка», — сказал ей Муйрхертах, и она согласилась войти в его дом при условии, что он никогда не произносит ее имени, что мать его детей будет удалена с ее глаз и что ни один клирик не войдет в ее дом. Король принял эти условия и только пожелал узнать имя девушки, чтобы случайно не произнести его. «Мое имя — Вздох, Свист, Буря, Резкий Ветер, Зимняя Ночь, Крик, Рыданье, Стон», — ответила она.

Чтобы угодить девушке, Муйрхертах прогнал из своего дома королеву и ее детей и после этого созвал всех сведущих в искусствах и ремеслах вместе с женами на большой пир. Ирландский святой Карнех был так возмущен изгнанием королевы, что проклял это место и своими руками вырыл для короля могилу, сказав при этом: «Тот, кому приготовлена эта могила, конченый человек, поистине конец пришел его царствованию и владычеству». Король же тем временем сел на свой трон, а девушка села по правую руку от него, и король почувствовал в ней «могущество богини». Муйрхертах попросил ее совершить какое-нибудь чудо. Тогда девушка превратила воду из реки Войны в вино, а папоротник — в свинину, и эти волшебные еда и питье вдвое уменьшили силу короля и его людей. Затем она создала два полка призраков, причем один состоял из синих воинов, а другой — из безголовых. Сам Муйрхертах выбился из сил, сражаясь с ними, хоть это на самом деле были одни лишь камни, папоротник да дерн.

На седьмую ночь, в канун среды после Самайна, поднялась буря. «Это стон зимней ночи», — сказал король. А девушка отвечала ему: «Это я — Резкий Ветер, я — Зимняя Ночь, я — Стон, я — Ветер». Когда король вновь заговорил о буре, которая с каждой минутой становилась все сильнее, девушка спросила его: «Зачем называешь ты мое имя, о муж? Теперь ты обречен!» — «Это правда, ибо было предсказано, что моя смерть будет подобна смерти моего деда». А Муйрхертах сам сжег своего деда в его же доме. Каждую ночь его мучили ужасные видения огня и воды60. Девушка меж тем «рассыпала повсюду огонь». Вокруг дома она поставила полки призрачных воинов, а королю сказала, что это Туатал Майльгарб, сын Кормака Одноглазого, явился со всем своим войском убить Муйрхертаха и занять его трон. Муйрхертах спрятался в бочку с вином и захлебнулся, а горящие бревна рухнули на него и сожгли его тело.

Сходный сюжет мы находим в скандинавской мифологии: Фьолнир, сын бога Ингвифрейра, утонул в бочке с медом. Фьолнира всегда отождествляют с Одином. Исходя из этого, можно предположить, что Тевтатес соответствовал Одину. Этот ряд можно было бы дополнить именами галльского Меркурия и Луга. Косвенно на связь Тевтатеса с Одином и Лугом указывает еще одно обстоятельство. В некоторых надписях Тевтатесу дается прозвище Медурис, которое позволяет отождествлять его с ирландским богом Мидиром (он действует главным образом в саге о сватовстве к Этайн). Возможно, имя Мидира происходит от индоевропейского корня, обозначавшего мед — напиток, с которым Один был тесно связан. Кроме того, во время ссоры Элкмара и Мак Ока Мидир потерял глаз, который потом ему исцелил Диан Кехт. Этим увечьем Мидир также напоминает Одина и Луга. В таком случае Тевтатес отождествляется скорее с Меркурием Цезаря, чем с Марсом.

То с Меркурием, то с Марсом средневековые комментаторы идентифицируют также второго кельтского бога, упомянутого в тексте Лукана, — Езуса. В одном источнике сообщается, что Езус — это Марс и в жертву ему приносят людей, повешенных на дереве, а в другом — что это Меркурий, почитаемый торговцами. Слово «Езус» встречается в таких галльских личных именах, как Езунертус, Езумагнус, Езугенус, а также в названии галльского племени езувиев. Толкования этого слова различны и иногда прямо противоположны: одни исследователи переводили его как «ужасный», а другие как «добрый».

Мы с вами уже встречались с изображениями Езуса во второй главе, в разделе, посвященном символизму быка. Напомним еще раз об этих изображениях. На одном из рельефов, украшающих алтарь начала I в. н. э., изображен бородатый человек в короткой тунике, замахнувшийся топором, которым он обрубает ветви дерева. В верхней части рельефа высечено имя «Езус». На соседнем рельефе изображен бык со стоящими на его спине тремя журавлями. На рельефе алтаря, найденного в Трире, изображен безбородый человек, рубящий дерево. В листве дерева можно различить голову быка и трех журавлей, сидящих на ветвях. Сравнивая оба алтаря, ученые делают вывод, что Езус и бык с тремя журавлями, изображенные на соседних створках парижского алтаря, принадлежат к одной и той же сцене, а на рельефе алтаря из Трира воспроизводится тот же самый миф, содержание которого нам не известно.

Мы уже обсуждали рельефы обоих алтарей и пришли к выводу, что бык, изображенный вместе с журавлями, проводниками душ умерших, связан с Другим Миром, а в качестве астрального символа он является воплощением космического плодородия. В таком случае дерево, изображенное на обоих алтарях, — это Мировое Древо. Понятно, что в окружении таких символов может быть изображен только великий бог. На рельефе из Парижа Езус предстает в окружении богов такого высокого ранга, как Юпитер и Вулкан. Средневековые комментарии к тексту Лукана сравнивают его с великими римскими богами. Остается только ответить на вопрос: кто же такой Езус — Марс или Меркурий? Поскольку самой характерной чертой Езуса является способ совершения жертвоприношений в честь него, то возникает аналогия с Одином, жертвы которому тоже вешались на дереве. Затем через посредство Одина эта аналогия приводит к Меркурию. Езус имеет и другие черты сходства с Одином. Оба бога были покровителями перемещений и перевозок. Одина называли «богом фрахта», он посылал морякам попутный ветер. Будучи богом хитростей и козней, искусства и мастерства, Один покровительствовал корабельщикам. Езуса тоже почитали корабельщики (парижский алтарь был заказан корабельщиками из Лютеции). Нельзя не заметить, что в таком виде он очень напоминает Меркурия. Таким образом, в римской Галлии Марс и Меркурий смешивались друг с другом, но перевес был на стороне Меркурия.