Чтобы убедиться в верности своей догадки осторожно выглядываю из прикрывающего меня простенка в кухонное окно. И почти теряю дар речи. Вся наша канонада оказалась практически бесполезной. По-крайней мере, я ожидал от нее вовсе не таких результатов. В поле моего зрения только два неподвижно лежащих тела в натовском камуфляже. Понимаете? Всего два! Остальные уже сноровисто откатились под прикрытие танковой брони, забились за обломки бетонных конструкций, кучи мусора, стволы поваленных деревьев… То и дело с улицы глухо тарахтят трещотки американских винтовок. Ответный огонь постепенно нарастает. Вот это мы лоханулись! Скриплю зубами от злости. Ударили внезапно, из засады, и смогли завалить только двоих, больше того, раскрыли свое местоположение и теперь эти ребятки нас отсюда уже не выпустят. Вон как слаженно щелкают по окнам из своих М-16, любо дорого посмотреть! Да и танк, главный их козырь, пока еще не вступил в бой, только тупо ворочает башней из стороны в сторону, ищет, затаившихся стрелков. Причем стоит он так неудобно, что нашему гранатометчику стоит только высунуться, и он сразу же будет замечен. И тогда короткое соревнование, кто быстрее, выстрел гранатомета, или пулеметная очередь из танка. Судя по всему, Сослан зря рисковать не желает, чуть приподнявшись выглядывает из-за щебня. Ждет… Хочет ударить наверняка.

Из дома напротив хлещет особенно длинная и бестолковая очередь. Все пули совершенно безобидно проходят над головами залегших грузин. Хотя самому стрелку сейчас кажется, что он поливает противника сплошной стеной огня. По себе знаю, тоже высадил магазин в белый свет, как в копеечку, даром, что на армейском стрельбище умудрялся когда-то всего двенадцатью патронами завалить и атакующего пехотинца, и выглядывающего из окопа снайпера, и пулеметный расчет. Однако стрелок с противоположного дома бесспорно достиг одной цели — обозначился в полный рост для экипажа танка. Пушка хищно дернулась, задирая ствол на необходимый угол и вдруг плюнула огнем. Я моментально оглох, в ушах поплыл колокольный звон, а с улицы горячо пахнуло пороховой кислятиной. Снаряд выпущенный с каких-нибудь полсотни метров влетел точно в окно из темной глубины которого била яркая звезда дульного пламени автомата. Взрыв, и остатки рам брызнули на землю, скатился с подоконника и задребезжал по камням автомат с неестественно выгнутым стволом. Вот и все… понеслась душа в рай… просто до одури, беспощадно и бестолково… У меня даже колени ослабли вдруг, когда я до самых печенок осознал, как просто оказывается меня убить. Всего-то и надо, чуть-чуть довернуть танковую пушку, совсем немного…

Тут мой беспорядочно блуждающий в пространстве, совершенно ошалевший взгляд зацепился вдруг за Сослана. Да, одно немаловажное дело неизвестный стрелок все-таки сделал. Своей заполошной очередью, вызвавшей пушечный выстрел, он заставил танкистов развернуть башню, выиграв для гранатометчика столь необходимые, недостававшие ему раньше секунды. Теперь ополченец легко распрямившись, вылетел на кучу щебенки словно чертик из коробочки, гранатомет уже лежал у него на плече. Танковая башня только начала неспешно поворачиваться в его сторону, и теперь подставляла ему свой левый бок, а Сослан уже готов был стрелять. «Давай, давай, родимый! Убей эту суку! Давай!» — кажется вслух орал я, а может мне это только казалось. Забитые звоном уши все равно не слышали голоса, хотя где-то внутри черепной коробки он продолжал исправно отдаваться неестественно гулким эхом.

Гранатомет взревел, пробивая даже эту шумовую завесу, пыхнул назад струей отработанных газов, и хвостатая комета выстрела понеслась навстречу танку. Полет был не долгим, ополченец бил практически в упор. С такого расстояния и я бы, наверное, не промахнулся. Огненный мячик гранаты ударил точно в основание танковой башни вспыхнув на мгновение ярким снопом искр и полыхнувшего острым языком пламени.

— Есть! Есть! Ур-ра-а! — уже не скрываясь завопил я, охваченный дикой, невозможной для нормального человека радостью.

Так, наверное, вопили первобытные охотники, когда им удавалось загнать в ловушку мамонта. И этот крик распирал им грудь, так же как мне сейчас, рвался наружу, раздувая кузнечными мехами готовые лопнуть легкие.

— А-ар! Рр-а! — вторил мне кто-то из коридора.

Из соседнего дома тоже неслись победные вопли.

Сам гранатометчик, мгновенно скользнул обратно в укрытие, лихорадочными рывками дергая притороченную за спиной вторую гранату. Чего он торопится, танку явно конец, а второго, слава богу, в пределах видимости нет? Я даже улыбнулся невольно глядя на эту поспешность нашего бывалого вояки.

Победный рев еще не растаял в воздухе, еще летел к небу на последней самой пронзительной ноте, когда получивший прямо в башню нокаутирующий удар гранатой танк, вдруг легко крутнулся, разворачиваясь к укрытию Сослана низко нависшим бронированным лбом и так чесанул из пулемета, что щебенка вихрем взлетела чуть ли не до моего окна. Ну ни хрена себе, поверженный монстр! С того места, где я стоял сейчас как раз отчетливо видно было черное пятно копоти на башне, и лохмами повисшие коробочки динамической защиты. Но это и весь эффект! Больше ничего, танк продолжал исправно функционировать.

Теперь положение нашего гранатометчика было даже хуже, чем перед началом этого смертельного поединка. Теперь танкисты точно знали о его существовании и даже могли предполагать, где он в данный момент находится. Хорошо, что хоть выковырять его из этого укрытия было явно им не под силу. Пулемет продолжал то и дело взрыкивать, злобно отплевываясь огнем, молотил по горе щебенки, но засевшего в канализационном люке Сослана его пули достать не могли. Осколочный снаряд, конечно, легко решил бы сейчас все вопросы, но для этого танку нужно было солидно откатиться назад, придавая за счет дистанции стволу пушки необходимый угол, а пока ополченец для нее был в мертвой зоне.

Гранатометчик тем временем уже перезарядил свое оружие и теперь усиленно вертел головой, высматривая безопасный обходной путь, что позволил бы ему снова подобраться к танку со стороны более уязвимого борта. «Хорошо бы влепить ему опять туда же, наверняка броня не выдержит!» — пронеслась в голове лихорадочная мысль. Сослан, похоже, считал точно так же, потому что осторожно начал выбираться из своего укрытия, забирая вправо, обходя танк с уже поврежденного бока. Вдруг послышались частые глухие хлопки, и в воздух медленно, так что я даже смог засечь их движение глазом взмыли несколько маленьких черных мячиков, по крутой навесной траектории пикируя прямо на ползущего ополченца. Летели они со стороны затаившейся грузинской пехоты, так что в любом случае не могли предвещать ничего хорошего. Затаив дыхание на показавшуюся мне неимоверно длинной секунду, я наблюдал за их полетом. А потом за кучей щебня ударили взрывы, не слишком мощные, вроде ручных гранат, только еще глуше, просто резкий хлопок и взвихряющееся над местом падения облачко дыма и пыли, вроде даже совсем не страшное. Вот только гранатометчик вовсе так не считал, он замер сжавшись всем телом, прикрыв голову руками, а черные мячики с другой стороны улицы все летели и летели, с каждым разрывом ложась все ближе к его напряженной спине. Вот хлопнуло совсем рядом, и ополченец конвульсивно дернулся, а под его лопаткой вдруг образовалась темная точка быстро начавшая наливаться, набухать, пропитывая выгоревшую форменную ткань темным пятном. А затем вокруг него легли сразу три очень близких разрыва, причем почти одновременно и его тело изломанной тряпичной куклой подбросило в воздух, с размаху шмякнув о камни. Но он даже не вскрикнул, не застонал и больше не пошевелился. Готовый к бою гранатомет выскользнул из безвольно разжавшихся пальцев… Всё…