litbaza книги онлайнДетективыОракул мертвых - Валерио Массимо Манфреди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 92
Перейти на страницу:

Когда ее отец понял, что она уезжает в Грецию к Мишелю, он решил прямо и открыто поставить ее в известность о том, что семья думает по поводу отношений дочери с этим юношей: Мишель не только происходит из рода, не соответствующего по знатности роду Сен-Сир, на самом деле он вообще безродный. Шарье усыновили его, забрав из приюта «Шато-Мутон», так что Мишель — mouton,[27]как прежде в шутку называли найденышей, взятых из этого приюта. Мирей должна знать — семья не потерпит столь низкого происхождения, коль скоро эта информация всплыла. Неизвестно, кто его родители, а это может означать что угодно: быть может, Мишель — сын какого-нибудь проходимца или проститутки. Граф не проявил во время беседы ни резкости, ни высокомерия, но очень красноречиво изложил обстоятельства, могущие создать для семьи чрезмерные проблемы.

Мирей тоже не проявила ни резкости, ни высокомерия. Она дала отцу понять, что не откажется от Мишеля ни за что на свете. И если тот захочет жениться на ней, она выйдет за него замуж, даже без единого су приданого, ведь он умный, блестящий, добившийся признания молодой человек, а у нее есть работа преподавателя с вполне достаточным доходом. Стало быть, у семьи нет рычагов влияния ни на него, ни на нее. И точка.

И тут, дабы удержать дочь от решения, в котором она позже может раскаяться, граф решил использовать последний аргумент, оставленный про запас и, по его представлениям, решающий.

— Не суди обо мне плохо, прошу тебя, — сказал он, — я сделал это ради твоего блага. Я использовал свое влияние, чтобы познакомиться с сопроводительными документами касательно поступления ребенка в приют…

Мирей, которой до того времени удавалось сдерживаться, при этих словах пришла в ярость.

— И это поведение благородного человека? О Боже, ты запачкал себя низостью, оправданий для которой не существует. Что бы ты там ни выяснил, это Мишелю должно быть стыдно породниться с такими людьми, как мы!

— Мирей, я не позволю тебе…

— Хорошо, отец, теперь, когда я высказала тебе все, что о тебе думаю, расскажи мне все: мне любопытно узнать, какое клеймо стоит на моем любимом, делая его недостойным семьи Сен-Сир.

— Так вот, раз ты сама спрашиваешь, знай — твой любимый, как ты его называешь, родился от связи итальянского солдата и арабки. Англичане взяли его отца в плен во время войны, но ему удалось бежать и спрятаться в бедуинском племени в оазисе Сива. Ребенок родился там. Потом мать умерла от тифа, а отец отправился в Алжир и записался в Иностранный легион, получив разрешение отвезти ребенка во Францию и отдать его в сиротский приют. Теперь ты понимаешь…

Мирей покачала головой:

— Наполовину итальянец, наполовину бедуин… Хуже, чем я могла себе представить, бедный папа. Ну ладно, теперь, когда ты мне все рассказал, надеюсь, ты удовлетворен. Возможно, тебе интересно будет узнать, что от этого известия мне ни жарко ни холодно, однако оно объясняет многие черты его характера и определенные исключительные аспекты его мужественности.

Граф от такой провокации разгневался и занес было руку, собираясь влепить дочери пощечину, но Мирей бесстрастно посмотрела ему в глаза:

— Попробуй только тронуть меня — и никогда больше не увидишь.

Она произнесла это с такой решимостью в голосе, что отец уронил руку на стол и опустил голову, побежденный, почти смирившись.

— Итак, я уезжаю, — добавила Мирей через мгновение, — а ты пока постарайся справиться со своим лицемерием, если сможешь, или по крайней мере попробуй.

Низость, на которую пошла ее семья, заставляла ее чувствовать еще большую близость с Мишелем. Перипетии его детства заставляли ее еще больше любить его. Она испытала сильнейшее желание сжать его в своих объятиях, почувствовать сухой запах его кожи, напоминавший ей о лесе на пляжах Сета и о кустах в Камарге, куда они столько раз ездили вместе на лошадях или на машине, на его нелепой малолитражке. Однако сейчас она даже не знала, где его искать, чтобы поговорить с ним. Он оставил ей номер телефона гостиницы в Парге, городке в Эпире, куда он собирался прибыть в начале ноября.

Она поднялась в свою комнату и достала из ящика стола ключи от квартиры Мишеля на рю Орфевр. Ей захотелось переночевать именно там, чтобы по крайней мере во сне оказаться в его объятиях, чтобы находиться среди его вещей, слушать его музыку, листать его книги, принять его ванну.

Она поужинала сандвичем и стаканом молодого «Божоле» в бутербродной в центре, после чего отправилась в квартиру к Мишелю. Бегло оглядев спальню, она улыбнулась, вспомнив, как он всегда испытывал некоторую неловкость, раздеваясь перед ней, как он всегда забывал снять носки, перед тем как скинуть брюки.

Она пошла на кухню, включила конфорку на газовой плите и поставила вариться кофе, а потом двинулась в его кабинет: всюду царил идеальный порядок, кроме как на рабочем столе, как всегда, заваленном бесконечной кучей бумаг, книг, набросков, конспектов, карт, вскрытой и нераспечатанной корреспонденцией, статьями. Там же валялись угольник, карандаши, фломастеры.

Она оглядела открывшийся ее глазам хаос, и у нее возникло впечатление, что в этом смешении есть своя логика, что все вращается в определенном направлении и имеет центр. Центром оказался лист копировальной бумаги с начертанной на нем прямой линией, отмеченной несколькими точками, обозначенными буквами алфавита: наверху D, чуть ниже — О, потом Т и, наконец, S. Между первыми двумя буквами крестиком было отмечено слово «Эфира», вверху значилось что-то вроде названия: «Ось Арватиса». Эфира… Это слово она недавно слышала… Ну да, именно в Эфире Мишель окажется через несколько дней, там он по телефону назначил ей встречу.

Она услышала, как клокочет кофеварка, и пошла налить себе чашечку вкусного итальянского эспрессо… Теперь, когда она знала, что Мишель — наполовину итальянец, его любовь к эспрессо казалась ей генетическим отголоском в его натуре, в остальном столь французской. Она вернулась в кабинет и села пить кофе, не отрывая взгляда от таинственной линии.

В какой-то момент Мирей подняла голову и увидела перед собой карту Древней Греции и Восточного Средиземноморья подписанную как «Graecia Antiqua Cum Oris Maris Aegei». А если линия на копировальной бумаге начертана по этой карте? Она подошла поближе и ясно разглядела отмеченную знаком Эфиру напротив Ионических островов, к северу от Амбракийского пролива. Эфира… Но ведь в Эфире находился оракул мертвых, откуда Периандр вызвал тень своей жены Мелиссы! В сумочке у Мирей лежала копия фрагмента из Геродота, распечатанная на принтере «Икаруса». Что Мишель собирается делать в таком месте?

Она допила последний глоток кофе, подошла к столу, туда, где лежал листок копировальной бумаги, отодвинула в сторону все остальное и, отправившись к стене, приложила кальку к карте Греции. Наложив крестик со словом «Эфира» на соответствующее место на карте, она начала вращать листок до тех пор, пока другие точки, помеченные буквами, не совпали с названиями мест: D — с Додоной, со святилищем Зевса, самым древним оракулом в греческом мире, О — с Олимпией, великим панеллиническим святилищем Зевса, Т — с Тенароном, центральным мысом Пелопоннеса, и, наконец, далеко на юге, в североафриканской пустыне, S — с Сивой, оазисом оракула Амона. Это и есть ось Арватиса? Что же она может означать?

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?