Трое посвящённых стояли на берегу лесного озера.

— Здесь нет никакой башни! — оглядываясь по сторонам, проворчал Иеронимус.

— Действительно, — согласился с тёмным Тириариус. — Да и солнца никакого нет. Обычное Небо.

— Даже краски какие-то слишком зловещие, — недовольно хмыкнул Иеронимус.

Бротемериусу нечего было ответить своим друзьям.

Он представлял башню, в которой побывал во сне, но переместились они непонятно куда. Хотя… Бротемериус присмотрелся повнимательнее. Места были всё-таки похожие. Вид на те деревья и озеро открывался из окна башни. Значит, башня должна быть посередине озера.

— Вы у цели, — раздался негромкий голос у них за спинами.

Все трое тут же обернулись. Перед тремя посвящёнными стоял человек средних лет с длинными пепельными волосами. Одет он был довольно просто. Даже плащ его выглядел отнюдь не новым. На плече человека сидел внушительных размеров ворон. Человек критически оглядел посвящённых и покачал головой.

— Люди, что с них взять! — развёл он руками. — Им всегда всего мало. Полностью разрядили накопители. Наверняка в драку полезли. За правое дело! Как же не полезть?

Пока Иеронимус и Тириариус, открывши рот, слушали, Бротемериус опустился на одно колено и сказал:

— Мы пришли по твоему зову, бессмертный.

— Он и есть один из учителей? — с сомнением спросил Иеронимус.

— А ты хотел видеть меня в сверкающих латах, с огненным мечом в руке? Если хочешь, то специально для тебя я могу показаться в таком виде.

Иеронимус прислушался к своим внутренним ощущениям. Хотя Сила накопителя была полностью израсходована, у него остались свои собственные Силы посвящённого круга тени. И чувства сказали ему, пусть и не сразу: перед ним был один из бессмертных.

— Возьмите друг друга за руки, и пусть Бротемериус даст руку мне, — сказал бессмертный.

В Небе раздался грохот. Когда Бротемериус задрал голову вверх, то увидел на нём такие ослепительно яркие и зловещие краски, что ему стало совсем не по себе. А потом Небо стало стремительно чернеть. Подул сильный ветер.

— Торопитесь! — крикнул бессмертный. Посвящённые соединили руки, Бротемериус сжал руку Одэнера. И в ту же секунду ветер стих. И стало светло. Посвящённые ошарашено смотрели по сторонам. Посередине озера непонятно откуда взялся остров со стоящей на нём башней. А в небе светило солнце. И это было ещё более поразительным.

Тильво и Лайла сидели за столиком в зале гостиницы «Кружка эля», которая находилась в небольшой, но довольно зажиточной деревушке. Нельзя сказать, что дорога далась им без особых приключений. Вспомнить хотя бы тот случай, когда в замке некого Арэна Варэна Тильво чуть не убили. Хотя, как считал сам Тильво, все, что ни делается в этом мире, для чего-нибудь обязательно сгодится. В тот момент, когда едва не началась поножовщина, у Лайлы открылся необычный Дар, который по странному совпадению, как и у Тильво, заключился в силе песни. И слепая девушка смогла тогда усыпить всю округу.

Однако, чтобы больше не нарываться на неприятности, Тильво поклялся, что десятой дорогой будет обходить замки благородных господ. И обещание он своё сдержал. Простой народ был более расположен к бродячему люду. Если Тильво не удавалось заработать, то по крайней мере они с Лайлой всегда были сыты и ночевали в поле только лишь в крайней необходимости, когда непроглядная ночь под Небом заставала их далеко от людских селений.

До башни тёмных оставалось совсем немного. И слишком уж всё было гладко и хорошо. Это видимое спокойствие очень не нравилось Тильво. Даже несмотря на то что Слуги Неба считали его мёртвым, все равно тревога не покидала певца. Он ни на минуту не забывал ни о неизвестной угрозе, о которой его предупреждал Одэнер, ни о Мече Неба, которого по странному велению сердца он отпустил на свободу. Хотя если бы Меч Неба хотел их схватить, то он давно бы переполошил весь остров. Весть голубиной почтой мгновенно бы разошлась по городам и селениям, и их бы поймали. Скорее всего Меч Неба просто сообщил своему начальству, что певца убили Люди Леса, а он едва от них спасся. Так ему было намного проще. По крайней мере не надо было продолжать поиски певца.

— О чём думаешь, Тильво? — спросила Лайла, уплетая еду за обе щеки.

Жизнерадостности этой слепой девушки мог бы позавидовать любой. Её сарафан был изношен, а ноги, непривычные к долгой ходьбе, стоптаны в кровь. И тем не менее она сидела и улыбалась, смотря на мир своими незрячими глазами: Впрочем, незрячими только под Небом.

— Да обо всём понемногу, — отхлебнув из кружки эля, ответил Тильво. — Видишь, я даже не стал сегодня вечером петь, просто заплатил хозяину за еду и ночлег. Хорошо, что за дорогу я смог скопить кое-какие деньги. Мне необходим отдых, не столько от дороги, сколько от самого себя.

— Но ты же ни на минуту не расстаёшься с самим собой, — хихикнула Лайла.

— Хм… — Тильво подавился элем и тут же рассмеялся. — Мы уже близко к нашей цели, и мне необходимо привести свои мысли в порядок.

— Ты странный, Тильво. Но ты хороший.

— Спасибо, — буркнул Тильво. — Очень хороший. Потащил тебя неизвестно куда и неизвестно зачем.

— Но ты же знаешь, зачем и куда, — Лайла улыбнулась. И в этой улыбке Тильво угадал незаданный вопрос. Вопрос, который Лайла никогда не задаст.

— Я поражаюсь тебе, Лайла. Идти с первым встречным неизвестно куда.

— Я не знаю, но я чувствую. Это пришло ко мне после того случая. Ну, помнишь, в замке.

— И?

С тех пор, как случились странные события в замке Арэна Варэна, пусть его поглотит Небо, его спутница ни разу не возвращалась к ним.

— Я чувствую, — Лайла нахмурила брови, — я чувствую, что в этом месте ко мне навсегда вернётся зрение.

— Будь уверена, что так оно и будет.

— Но место это плохое. Вернее, было когда-то очень плохим. Там жили тёмные люди или даже не люди, — словно во сне проговорила Лайла.

— Там жили боги, Лайла. Ещё до Неба там жили боги. Но это были боги ночи.

— Но зачем нам туда, Тильво? Нет, не подумай, что я не верю тебе. Но почему именно туда?

— Так мне сказал последний из оставшихся в этом мире богов.

— Ты говоришь неправду.

Тильво вздрогнул. Как он мог забыть? Ещё одной странной способностью его спутницы было практически идеальное чутьё на ложь. Бывало, что хозяин какой — нибудь таверны говорил, что щедро заплатит за выступление, а Лайла толкала его локтем в бок и шептала на ухо, что здесь их в лучшем случае накормят.

Иногда ради развлечения Тильво придумывал для Лайлы байки о своих прошлых странствиях по острову. Причём старался, чтобы они звучали как можно правдоподобней, но Лайла, выслушав очередную историю до конца, лишь улыбалась и говорила: «Как ты все здорово придумал, Тильво». Но с певцом происходили и реальные передряги. И звучали эти истории нередко гораздо менее правдоподобней, чем придуманные, но и Лайла говорила тогда по-другому: «Бедняжка, как же ты выпутался?» Может быть, острый слух и умение чувствовать малейшее изменение в интонации собеседника и помогали Лайле определять, где выдумка, а где правда. Но почему-то в это Тильво не очень верилось. Тем более чувствительность ко лжи он стал замечать у Лайлы как раз после того случая в замке, где она всех усыпила.